Большие, нет, огромные тары с разным видом мяса: жареное, пареное, вареное! Где меленькими кусочками, с поджаренной корочкой и посыпанные зеленью, где кусочки побольше, сочащиеся собственным соком, а вон там порезаны полосками и политы каким-то темно-бордовым соусом, а рядом, в огромной сковороде шкворчало мяско с тоненьким слоем сальца… М-м-м-м! Вкуснятина! Ой, а вон там мясо нарезано кубиками и полито сливочным соусом!
Перевела взгляд с мяса на нечто похожее на суп. Красный, белый, зеленый и даже черный! Последний выглядел жутковато, но зато как интриговал!
Прохожусь взглядом дальше и сердце, пропуская удар, начинает радостно биться в груди — на полках стояли ТОРТИКИ! О-о-о-о, моя слабость! Кажется, я могу полюбить эту Академию только за то, что тут просто рай для желудка!
Стою, смотрю расширенными от возбуждения скорого обеда зрачками, и понимаю, что глазами бы попробовала ВСЕ! Вот реально, все! Даже тот странный черный суп! Просто потому, что интересно.
— Ну что, проходи, бери свою порцию, — видя мою реакцию, хохотнул Хок.
И я пошла… Иду, словно во сне, не веря своему счастью, и тут…
— Какой факультет? — раздался недовольный голос той, что стояла за раздаточным столом.
Грозная, внушительных размеров женщина, кожа, кажется, даже чуть зеленоватая, клыки торчат наружу, нос «картошкой», мощный подбородок, шея и внушительные плечи. И вот если бы не впечатляющих размеров грудь, то я ни в жизнь бы не догадалась, что передо мной стоит женщина!
— А… — стушевалась под ее грозным взглядом, вжимая голову в плечи. — А я не знаю.
От ее вида я, кажется, даже соображать перестала.
Ой, а что это у меня с голосом? Чего это я пищать начала?
— Тоже мне, адептка, — недовольно фыркнула она, складывая руки на груди. Вот это мускулатура! Парни из моего мира многое бы отдали, чтобы иметь такие же! Ух, а рельеф-то, какой! Просто, ВАУ! — Чего смотришь, иди, узнавай!
— А… а где? — осторожно спросила у нее.
— Ну что за безголовая? В общем так, дам тебе вон той похлебки, раз сама не знаешь, куда зачислена, — она оглядела меня с ног до головы. — Тебе все равно похудеть не помешало бы.
И, взяв тарелку, плюхнула на нее какую-то бурду цвета «детской неожиданности». Это что? Вот эту гадость я должна буду есть?
— Приветствую тебя, тетушка Аркху, — поздоровался с этой странной женщиной хранитель, довольно скалясь.
— Ой, Хок, — заулыбалась она, — ты какими судьбами ко мне заглянул?
— Да вот, новенькую к тебе привел, чтобы ты ее, как следует, накормила. Ее сегодня только зачислили, потому она еще ничего тут не знает.
— Да? — скептически выгнув широкую черную бровь, произнесла она. — Ну, и куда же эту бедовую зачислил магистр?
— Артефакторика, — ответил дух и…
Орчанка побледнела, а затем, ка-а-ак заголосит:
— Ох ты ж, бедная! Ох ты ж, заморыш! Ты глянь, Хок, у нее же одни кости да кожа! Совсем ее голодом, видать, заморили! Ты ж моя доходяжечка! Сейчас тебя тетушка Аркху накормит!
И как давай метать мне в тарелки мясо! Да разного! И побольше!
А я стою, и понять ничего не могу. С чего это она так резко свое мнение обо мне изменила? То, сперва, сказала, что мне и похудеть бы не мешало, а затем, что я голодом заморенная?
Нет, вообще фигурка-то у меня ладная! Ни капли лишнего жира, и все на месте! И очень даже привлекательное! Но я точно не доходяга!
— Бери, девонька, кушай! — жалостливо глядя на меня, выдала орчанка, отдавая мне нагруженный до отвала поднос с едой.
— А… почему так много? — поинтересовалась у нее.
А она стоит, невидимую слезу вытирает и молчит.
Глянула на кота… А тот стоит и тихо посмеивается. Что за ерунда?
— Хок? — шепотом позвала кота. — А что происходит?