Та мотнула головой.
Мэйгрид не понимала в колдовских делах, поэтому происходящее вокруг казалось ей увлекательным, удивительным и невероятно неправильным. Последнее она уже считала со стороны личной помощницы корри Аластера. Дракон торопился, он заключил сделку с болотной ведьмой в обмен на призрачные обещания, одержимый лишь эмоциями.
— Простите, корри Аластер, но вам не кажется, что вы спешите? Вы уверены, что госпожа Нэндэг не пытается, как бы сказать, чтобы не обидеть… Она так внезапно появилась перед нами, я хочу сказать…
Нэндэг поджала нижнюю губу чересчур большого рта, а потом криво ухмыльнулась:
— Ну, хоть у кого-то мозги на месте, хотя удивлена, что именно у тебя. Не волнуйся, девочка, теперь это моя земля, я просто почувствовала Золотого вот и все. Решила взглянуть, зачем сюда явился приближенный короля, а он оказался с сюрпризом… У меня нет злых намерений, я просто помогаю, как и должна, но сам выбор делаю не я, девочка, а твой корри.
— Начинай, — Аластер стоял за чертой со стеклянным взглядом и вряд ли хотел, чтобы прелюдия затягивалась сильнее, поэтому Мэй замолчала. Ведьма права, как бы она сейчас ни кричала и не пыталась призвать к благоразумию, дракон уже сделал выбор, а ей, как его помощнице, остается захлопнуть рот и подчинится.
Она встала смирно, вытянула руки по швам и попыталась успокоиться. Нэндэг приказала слушать ее голос и мягко нараспев начала мурчать, подобно кошке, тихую песнь. Временами она прерывалась, чтобы дать указания и Аластеру, и тот, наверное, слушал, но ничего вокруг не менялось. Дом жил своими запахами и звуками, скрипели половицы, за окном шумел лес и едва слышно доносились брызги реки. Ничего, кажется, магия ведьмы не работала. Мэй продолжала стоять, пальцы на ногах занемели, и хотелось перекатиться хотя бы с пяток на носки. От нечего делать она начала про себя считать невидимых овечек, которые прыгали через крохотный заборчик, ведьма продолжала мурчать вдалеке свою песнь, а Аластера стоял, словно самое тихое в мире приведение.
Мэй подумала о нем, о том, какого ему сейчас. Нет, она никогда не сможет понять, что чувствует дракон, которого обвинили в смерти брата, даже собственная мать не верила ему. Она вспомнила ее теплый, полный заботы взгляд, который за секунду стал колким и безразличным. От этого ей стало больно, и мысленно захотелось прикоснуться к Аластеру, хотя бы положить ему ладонь на макушку.
Песнь ведьмы звучала тише.
— Покажи мне, — это голос Аластера, он просил.
— Да, покажи уже, — взмолилась Мэй, а потом от какой-то внезапно пришедшей к ней злости открыла глаза.
Она попыталась потереть ресницы, создавалось ощущение, словно ее прислонили к мутному стеклу или кружке с прозрачным сбитнем. Сквозь нее виделись три фигуры, которые шли впереди, одну из них Мэй узнала без труда, это был Аластер. Высокий, с темными волосами до лопаток, украшенные какой-то странной заколкой в виде цветка. Посредине шла девушка, чуть ниже ростом, шлейф ее юбки тащился по полу, талия, перехвачена тонким пояском, они явно смеялись все втроем. Второй мужчина со спины был точной копией Аластера, волосы, возможно, на полтона светлее и просто распущены. Он явно что-то сказал, затем пожал плечами и направился в противоположную сторону, в то время как оставшиеся двое повернули направо. При этом рука девушки едва заметно успела коснуться пальцев Раймера.
Кружку со сбитнем кто-то хорошенько тряхнул, потому что как только Мэй смогла вновь что-то увидеть, то картинка изменилась, теперь это было темное помещение, и Раймер сидел к ней лицом.
Похожи… сходство поразительное, что и на портрете, который она видела в замке. Красивое лицо, что привыкло улыбаться, волосы убраны за уши, свободно струятся по спине. Умный, пытливый взгляд, он смотрел куда-то сквозь нее, а затем улыбнулся:
— Спасибо, Аластер. Когда все это закончится…
— Когда все это закончится, Раймер, я буду плясать на твоей свадьбе как зачарованный, пока ноги не сотру в кровь.
— Не слишком достойный поступок для Золотого.
Они оба смеялись.
Опять тряска и новая картинка: Раймер лежит на земле, все та же темнота вокруг, в единственно светлом пятне исчезает стройная фигура, прячется, когда Аластер словно молния или вспышка появляется перед ним. Он падает на колени и трясет брата за плечо, просит очнуться, но все бесполезно.
У Мэйгрид сердце грохотало внутри, трепетало раненой птицей, что пытается вырваться на волю, в груди горел огонь, который разрывал ее на части и имя ему боль. Она не хотела смотреть больше. Безжизненный взгляд дракона — никогда не забудет этого, как никогда не забудет Аластер.
— Ты должна быть храброй, девочка. Ради него. Смотри же! — голос ведьмы раздался откуда-то из темноты, холодный и совсем непохожий на успокаивающую песнь, что она пела ранее.