— Если бы вы не развалили в лодке свои телеса, — отпарировала Валерия, громко фыркнув и растирая ногу. Боль уходила.
— Так, барышни, прекращаем! — Федя уже проверял оружие и осматривал снаряжение. — Поднимаемся и за мной следом.
Он резво поднялся наверх довольно крутого берега. Лера немного отстала, а вот Анна закопошилась, с трудом передвигая ногами.
— Вода в ботинках… Неудобно.
— Быстро сняли обувь и подогнали снаряжение, — скомандовал Федя, оглядывая берег. — Живее!
Его резкий окрик подействовал — Лера с Анной шустро зашевелились, поправляя одежду и обувь. Вскоре они бежали вдоль берега по едва заметной тропинке.
Лера бежала налегке следом за Федей. Легкая, длинноногая Валерия, глядя в спину Феде, только удивлялась — откуда у него столько сил и энергии?
Двигался Федя довольно странно — какой-то кошачьей поступью, почти не поднимая пяток. Но очень быстро, даже для неё. Девушка поспевала, но понимала, что выдерживать такой темп она долго не сможет. На бегу он обернулся, высматривая Анну. Тут же остановился.
— Привал, а то наш следователь умрёт на бегу.
Харитоновой было тяжело. Анна тяжко дышала широко открытым ртом и на последних шагах перед остановкой упала в молодую траву, уже вовсю пробивавшуюся из земли.
— Да уж, — мотнул головой Федя, глядя на Харитонову. — Таким темпом мы далеко не убежим.
— Сколько ещё? — застонала Харитонова, поворачиваясь на спину.
— И трети не пробежали, — Федя вырвал травинку и сунул в рот. Прислушался, посматривая в небо. — Чёрт, вертушку подняли! А ну, к деревьям быстро!
Они спрятались в тонкой лесополосе, стелющейся вдоль берега реки. Сели на землю, прислонившись к берёзам, только начавшим покрываться молодой листвой.
— Барышни, не шевелитесь…
Лера, затаившись, внимательно слушала и в то же время смотрела на Федю. За время, проведённое с ним, она поняла, что не испытывает к нему отвращения и неприязни. Он довольно много трогал её тело во всяческих местах, и ей не было неприятно, а порой даже… наоборот. А как он искренне испугался, когда вытаскивал Леру из реки! Его глаза были переполнены тревогой, а губы слегка тряслись. А прикосновение ладони к её груди так обожгло трепещущим холодом, что она была готова ко всему.
Валерия внутренне испугалась своего признания. Вот это — «готова ко всему», она не представляла, а только чувствовала. Федя заметил её пристальный взгляд.
— Лер, ты чего? — он продолжал наблюдать за небом.
— Ничего, — соврала она, но тут же неожиданно выпалила. — Федя, а вы бы смогли в меня влюбиться?
Харитонова громко усмехнулась, услыхав её вопрос.
— Не вижу ничего смешного, Анна, — осадил он следователя. — Девочка взрослеет, и ей необходима ясность. Может быть, после всего этого, она перестанет жить в плену у иллюзий.
— Каких таких иллюзий? — не поняла Лера.
Федя вздохнул, будто учитель математики, объясняющий нерадивому ученику теорему Пифагора.
— Вы, барышни, практически все живёте надуманными иллюзиями. Типа, ждёте принца на белом «Мерседесе». Мол, вы его достойны, как никто другой… Метафорично выражаясь.
— А что в этом плохого? — встрепенулась Анна. — Всем женщинам хочется заботливого и самодостаточного мужчину. И обеспеченного в том числе. Не понимаю вашей иронии.
— А это не ирония, — ухмыльнулся Федя. — Я, конечно, не говорю за всех женщин, но очень похоже, что многие из вас, вбив себе в голову рекламный образ Прекрасного Принца, в последующем становятся неврастеничками, мегерами, неудачницами и, наконец, старыми девами. Но счастливыми-то вас может сделать обыкновенный мужик, далёкий от совершенства. Просто людям, причём всем, надо понять — на что они готовы ради любимого человека.