Дьявол не терпит неповиновения. С громким выдохом он хватает её за шею и сжимает пальцы вокруг. Она хрипит, хватает ртом воздух. Он наблюдает, как из последних сил ресницы Виктории подрагивают.
— Я сказал тебе, сука, открой рот!
Открывает, слыша треск тонких тканей на губах. Как же ей хочется посмотреть на него. Увидеть его злорадство. Его жестокость. Доказать себе ещё раз каким ублюдком он может быть. Тварью, по силам которому сделать из неё тряпичную куклу. Безвольную. Грязную.
Остатки здравого рассудка бьют тревогу. Что он делает с ней? Что себе позволяет? А главное… зачем? На её язык ложиться нежнейший кусок мяса. Совсем крохотный, но достаточный для того, что она приходит в ужас. Он кормит её. Пленницу. Которую держит здесь без крова и пищи! Ей нужна его жестокость. Он не должен позволять даже сотой доли её ангельской души, думать, что ему не плевать на неё.
Она снова сдаётся. Жует, всхлипывает и снова открывает рот. Прогоняет слёзы и наслаждается вкусом еды. Еды с его рук. Рук своего короля. Он задевает пальцем кончик её языка, когда вкладывает новый кусочек.
— Медленнее. Вот так, молодец.
Проглатывает. Получает новую дозу питья. Несколько капель восхитительного вкуса цветочного вина.
— Зачем я здесь?
Осмеливается задать вопрос, понимая что с минуту он ничего не делает. Молчит. Ждёт. Чего он ждёт? Её тело трепещет от прикосновений. Её телу плевать кто это. Ангелу нужно почувствовать подушечки мозолистых пальцев на грязном теле. Она держит глаза закрытыми представляя себя рядом с Габриэлем. Проецируя его руки. Его ласки, на её трепетных губах. Его дыхание… Виктория прогоняет морок. Это не Габриэль. Это — Он. Её кошмар. Мучитель. Её самая большая тайна и сокровенное воспоминание.
Сдаётся. Окончательно. Она так устала. Ей нужны ответы, чтобы понять, как выбраться с этого злачного места.
Открывает глаза. Вишневые омуты в десяти сантиметрах от неё. Лицо мужчины не выражающее ничего по отношению к заключённому ангелу. Её ледяные глаза спускаются ниже, не в силах выдержать давление Дьявола. Между его губ зажат большой палец правой руки. Он облизывает соус оставшийся от мяса. Эти пальцы были у неё во рту. Она отводит взгляд. Нельзя видеть то, чего нет. Ей нельзя допускать мысли о его прикосновениях. Как бы не хотелось; как бы не хотелось ощутить их вновь…
Она голодна. Так сильно голодна. И он знает это. Знает, как мощно она нуждается в его руках. То, с какой жадностью он смотрит на её грязное лицо. На её искусанные губы. Так нельзя. Нельзя так смотреть…
— Ты похитил меня.
Девушка решает зайти с другой стороны. Она знает, как Дьявол любит игры. Знает потому, что тоже любила играть с ним.
— Да.
Складывает руки в замок прямо перед ней. Дразнит её. Так близко и так далеко одновременно.
— Я не понимаю — зачем. Разве во мне есть какая-то ценность?
Ей не хочется вызывать его жалость. И он не тот кто даст её. Виктории нужны ответы.
— Абсолютно никакой.
— Тогда зачем? Неужели ты хочешь спровоцировать совет, Люцифер?
Смотрит ей в глаза. Лёд столкнувшийся с пламенем. Она не растает под его взором. Больше не позволит себе утонуть в черноте. Словно пропуская мимо её вопрос, мужчина говорит:
— Я не видел тебя четыре года… — выдыхает. — Как тебе удалось скрыть своё местонахождение?
— Габриэль.
Не видя смысла врать, отвевает Виктория. После назначения даты свадьбы об этом узнали все. Она знала, что весть дойдёт до Люцифера. Знала и боялась. Та, тёмная часть её души испытывала что-то сродни надежды. Надежды на то, что он узнаёт. Она хотела знать — как он отреагирует? Почувствует хоть что-то?..
Советник небесного совета не мог жениться тихо. И Ребекка Уокер не позволила бы торжеству ограничится клятвами в верности под луной друг другу. Её дочь должна была блистать на своей свадьбе. Ведь она выходит замуж за Серафима. Мать гордилась бы ею. Где же они все?
— Габриэль. — повторил, не меняясь в лице.
— Зачем я здесь?