— Знаю…
Она знает. Конечно она помнит. Как можно забыть всё то дерьмо, что они творили? А как она реагировала на это? Как тряслась под ним после оргазмов. Как целовала и шептала слова любви и преданности. Он заставит её вспомнить всё. Заставит вспомнить, а потом уничтожит.
Девушка послушно села на матрас. Он наблюдал за тем, как она повязывает ленты на своих щиколотках. Как пытается разогреть трением изящные пальцы. Проклятье. Он так любил её ноги. Любил когда они лежали на его плечах. Любил когда она обхватывала его бёдра ими. Он не должен был реагировать на неё так. Он хотел раздавить её. Он знал, как она относится к своим танцам…
Единственное, что она забрала с собой на небеса это - её любовь к балету. Сатана знал, что уничтожит о себе все воспоминания в ней. Всё хорошее, что было между ними. А потом отпустит. Сломанную. Раздавленную. Испорченную. Она перестанет думать о нём. Перестанет травить своей лаской, которую он чувствует на расстоянии. Чувствует через каждый оставшийся след на её теле. Каждый раз когда она прикасается к своим розовым шрамам - он чувствует. Чувствует, но не понимает - почему? Она ушла от него. Бросила. Предала. Лживая сука. Он видел в ней ту, кем она не являлась…
— Мог бы ты… дать мне какую-нибудь одежду, пожалуйста? — шепот, сотрясающий его мысли…
Как же он старается не смотреть на неё. Не заострять внимание на острых, выпирающих рёбрах. Не всматриваться в ключицы, ранящие глаз словно кинжал. На узкую талию, которая стала лишь изящнее с их последней встречи. На бёдра, созданные для того, чтобы их целовали. На задницу в форме сердца. Так и просящую быть выпоротой. На маленькие отметины в зоне ягодиц и ляжек. Его отметины… Его метки на её теле… она могла бы убрать их. Не стала. Оставила. И он чувствует каждый раз, как она вздрагивает прикасаясь к ним. Словно маленькие шрамы это - связь между ними.
К чёрту всё. Он не для этого здесь. Ему нужна её боль. Он видит её голод…
Непризнанная с человеческим расстройством.
Видит, как её глаза умоляют прикоснуться к ней. Она три недели здесь. Одна. Без возможности прижаться к кому-то. Без возможности дать своему ублюдскому жениху прикоснуться к ней. Лживая. Мерзкая, лживая сука.
Смотрит на неё, протягивает руку. Виктория поднимает глаза на Люцифера, выражая протест стиснутыми до скрежета зубами.
— Я дам тебе одежду. Ты пойдёшь со мной, для начала.
— Куда?
— В тронный зал. Тебе не хватит места развернуться здесь, — он сел на корточки перед нагим телом, — ты так не думаешь?
Он ненавидит её слёзы. Ненавидит когда её глаза краснеют по причинам далеким от совокупления. Выводит его. Раздражает своей борьбой. Что и кому она доказывает?!
Как только шкала гнева доходит до грани, Виктория, словно чувствуя - встаёт. Выпрямляется прямо перед ним, открывая вид на розовые половые губы. Люцифер не сразу понимает, что происходит, когда в пах ударяется мощный приток крови. Даже просидев три недели в камере - ангел прекрасна. Грязная, голая, липкая… великолепная и возбужденная.
Ему не может казаться. Он знает её тело. Знает каждую точку её наслаждения и боли. Знает, как она мокнет. Знает какая чувствительная вагина у грешного ангелочка. Его злорадству нет предела. Его превосходству нет вышепоставленных. Она здесь. Перед ним. Абсолютно беззащитная и мокрая. Запах её возбуждения ударяет в голову, обрушивая флешбеки воспоминаний.
Нет! Его внутренний рык подобен шторму. Она не должна так влиять на него. С этим покончено. Она думает, что он женат. Пусть думает. Пусть верит в то, что не была единственной. Никогда. Он никогда не признаётся ей, что провёл три года в своих воспоминаниях и мыслях о грязном ангеле.
Он поднялся перед ней, возвышаясь, демонстрируя мощь тёмной сущности. С презрением на лице, схватил за предплечье, перемещая в тронный зал.
Здесь пусто. Так пусто и тихо. Конечно, он подготовился. Избавил свой замок от лишних ушей. Избавился от наложниц расхаживающих по длинным коридорам. Избавился от слуг и служащих. Только он и она. Ангел и демон. И сегодня всё закончится.
Они остановились возле постамента на котором возвышается его трон. Заслуженный трон короля преисподней. Он слышит, как прерывисто она дышит, чувствует, как от нежной кожи исходит приятная прохлада. Ей нравится. Всегда нравились его касания. То как контактирует адская и ангельская энергия. Это впечатляло их обоих.
Демон отпустил руку Виктории и потянулся к пуговицам своей рубашки. Опустил подвернутые рукава и стянул атрибут одежды. Повернулся к ней, натыкаясь на её утончённый профиль. Чёрные зрачки в голубых глазах исследуют зал, выдавая её замыслы с потрохами. Не к кому бежать. Её никто не спасёт.