— Да, я бы на его месте не остановился.
— Что? Ты о чем?
— Шантаж, Ани. Шантаж никогда не заканчивается. Если уж начат. — Но у меня чувство, что речь шла не о шантаже. Как-то смотрит на меня странно. Будто я ему денег должна с прошлого года. Или замуж обещала выйти. Где-то посередине. Из этих версий. Очень пристальный взгляд. Как на допросе.
— Из тебя сыщик хороший будет.
— Есть, Ани, уже есть.
— Кто ест?
— Никто, Ани, никто.
Меня подтягивают к себе, укрывают другим концом пледа и шепчут что-то.
— Спи, Ани, тебе и правда надо поспать.
А я что? А я сегодня послушная. Ой, кажется, я вижу звезды, или это не звезды? Снятся мне черные цветы, и из них течет белая кровь. Мне очень хочется ее попробовать, но что-то мне мешает. «Пожалуйста, пожалуйста», — прошу кого-то, а меня уверяют, что очень, очень скоро все будет хорошо. И я успокаиваюсь. Я верю. Все будет хорошо, обязательно будет.
Глава 16. Месть на десерт (тактика и стратегия)
— Больше никогда.
— Что ты там бормочешь, Ан?
— Клянусь, что больше никогда не буду пить!
— А, это.
— Что, не веришь? — Глорий сидел во главе стола и веселился, пряча улыбки за утренней газетой.
— Верю. Ты же не уточнила, что именно не будешь пить, когда и в каких количествах.
— Пф. Ты меня слишком хорошо знаешь. — И это было правдой. Пила я редко. Но метко. Даже наша дружба началась с попойки, так о чем можно говорить? Но, улыбки улыбками, а голова болела так, будто ею намедни играли гоблины в догоняйку[34].
— Ну, вот. Пей кофе, начинающий пропойца.
— Ой, не язви. Нася вообще не вышла к столу.
— Да, вы, девочки, вчера отличились.
— А что с Иргой?
— А что ей станется? Она себя предусмотрительно отрезвила. Иначе ночевать бы нам на берегу.
— Слушай, а как ее вообще к себе грифон подпустил?
— Она себе постоянно кровь разгоняла, так что у нее сегодня сильная слабость. Но грифон ее не сбросил.
— Удивительный ты человек, Глор.
— Чем же?
— Ты говоришь о своей дочери!
— Считаешь, надо над ней немного потрястись, как над драконьим сокровищем? — Кивнула, соглашаясь. — Понимаешь, с моими детьми, еще когда они были в пеленках, я понял, что просто не будет. И надо срочно стать философом. Иначе не доживу до старости. Один связан с… А вторая в свои шестнадцать вместо бала сбежала в армию. Так что поздно переживать. Остается только молиться.
— Помогает? — Я в два глотка выпила свою третью за сегодня чашку кофе. И поглядывала на кофейник. Гадая, выдержит ли мое сердце еще парочку чашек.
— Как когда. Но выбор небольшой.
— Что газеты пишут? — Со вздохом Глорий отложил свое чтиво. Понял уже, что почитать не дам.
— Пишут, что лето подходит к концу.
— О, это, конечно, новость. — Потянулась к пирожному. Следующей на очереди к моему падению была еще чашечка кофе. Одна. Последняя. Честное слово.
— Это последняя, больше не разрешаю.
— Пирожное оно.
— Она, чашка кофе.
— Слишком хорошо меня знаешь. Ладно. Но на чай все равно не перейду.
— Водички лучше бы выпила. Чистой, родниковой.
— Фу, ты что!
— Что обсуждаем? — За столом появился Артимий. Выхватив у меня из-под носа кофейник, единолично им завладел.
— Дай кофе!
— Сынок, не зли женщину после пьянства, не простит и не забудет, — бе-бе-бе, покривлялась я. Арт прыснул.
— И взрослых девочек это тоже касается. Те еще хуже.
— Не поняла?!
— Налей ей полчашки кофе с молоком. А то не ровен час начнет кусаться.
Подумаешь. Не такая уж я и злюка. Но, как только отпила глоточек кофе, скрыть блаженства не смогла. Возвела очи к потолку и вознесла благодарную молитву всем богам и тому, кто придумал этот напиток.