Мой взгляд падает на Сэйнта, сидящего на нижней ступеньке лестницы, нахмурив брови.
— Что? — огрызается он.
— Здесь пыльно.
Он пожимает плечами.
— Ну и что?
— У тебя круглосуточная уборка и персонал, — говорю я, как будто этого должно быть достаточно для объяснения.
Его глаза вспыхивают раздражением, когда он вскакивает на ноги.
— Это были сотрудники моих родителей. Теперь дом мой, и мне не нужно, чтобы они говорили дерьмо за моей спиной и осуждали меня. — Он делает шаг ближе ко мне. — Точно так же, как тебе не нужен твой телефон, пока ты здесь.
Прежде чем я успеваю остановить его, он засовывает руку в мой задний карман и выуживает мой сотовый.
— Что ты делаешь? — рявкаю я, бросаясь за телефоном, но он держит его над головой вне моей досягаемости.
Я имею в виду, что он все равно мертв, но я все еще чувствую себя голой и уязвимой без него, особенно здесь, в Адском Доме.
— Мне не нужно, чтобы ты отвлекалась, пока мы здесь, — говорит он, беря меня за подбородок пальцами и наклоняя мое лицо к своему. — Ты собираешься сказать мне, кто убил Джона Эрика.
С трудом сглотнув, я зажмуриваюсь, мысленно считая до десяти. Когда я открываю глаза, его пристального взгляда почти достаточно, чтобы ослепить меня.
— Почему ты думаешь, что я когда-нибудь скажу тебе это? — требую я, но мой голос срывается.
Его ноздри раздуваются.
— Ты либо расскажешь мне добровольно, либо я выебу из тебя правду.
Блядь. Это еще более возмутительно, чем его требование, чтобы я донесла на страшного Призрака. Я ошеломленно смотрю на него.
— Ты не серьезно, — наконец говорю я. — Пытка сексом, Сэйнт? Правда?
Мой пульс учащается от блеска в его ледяных глазах. — Тебе вообще нужно спрашивать меня об этом?
Я вскрикиваю, когда он наклоняется и обхватывает одной рукой мои ноги, перекидывая меня через плечо, как будто я ничего не вешу. Беспомощно повиснув, я бью его кулаками по спине, когда он поворачивается к лестнице, чтобы подняться на второй этаж.
— Отпусти меня! — кричу я, дрыгая ногами.
Его рука тяжело опускается на мою задницу.
— Скажи мне правду.
Я сжимаю губы и отказываюсь.
Он смеется.
— Хорошо, Эллис. Мой член все равно твердый.
Пробираясь в свою спальню, он опускает меня на
пол, так что я стою перед ним. Я открываю рот, готовая оторвать ему голову, но его губы обрушиваются на мои и заставляют меня замолчать.
Его поцелуй яростный и властный, и мое тело мгновенно тает для него, когда я издаю тихий стон. Его руки сжимают мою задницу, когда он прижимается ко мне своей растущей эрекцией. Он подавляет меня, затуманивает мой разум, так что я не могу вспомнить, почему это плохая идея. Прежде чем я осознаю это, он подталкивает меня к кровати. Мои колени упираются в матрас, и он слегка толкает меня, так что я падаю. Затем он снимает мою одежду и перекидывает ее через плечо, прежде чем сдернуть свою собственную футболку с головы.
Это немного грустно, что у худших мальчиков, самая эпически красивая внешность.
— Сэйнт, — выдыхаю я, когда он раздвигает мои колени. — Ты действительно думаешь, что это подействует на меня?
Он скользит рукой между моих ног, ухмыляясь, когда отвечает: — Может быть, и нет, но я хочу войти. И я не остановлюсь, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать, независимо от того, насколько ты устанешь или разозлишься.
Это угроза, но я чувствую, как меня охватывает извращенный трепет.
— Ты остановишься, если я скажу тебе, — бормочу я, когда он гладит меня с умопомрачительным мастерством.
— Тогда скажи это, маленькая мазохистка. Четыре буквы. Это чертовски просто.