Семья всё меньше старалась привлекать к себе внимание. Ибо больше у них нет защиты. Они словно осиротели, лишившись единственного, кто защитил бы их ценой своей жизни.
Гретель сидя на лавке перебирала травы и опустив голову не скрыто грустила. Её не покидали воспоминания, о счастливом времени, проведённом подле своего отца.
Она была его любимицей и первым ребёнком. Отец с детства приучал девчонку к любым делам: брал с собой на охоту и на речку, показывая, как нужно ловить рыбу. В лесу она знала каждую тропинку и лазейку и всё от того, что проводит там большую часть свободного времени.
Прошло всего несколько дней, а она уже бескрайне тосковала. Её привязанность к своей семье всегда была неизмерима.
В дом вошла мать, что ненадолго отлучалась.
— Я прихватила у старушки Мэри некое лекарство. Оно должно помочь, — она томно прикрыла глаза. Всё это её слишком выматывало и Агнет еле держалась.
У маленького Томаса всю ночь был жар. Не стоило тогда его подпускать так близко к отцу, но, что сейчас об этом говорить.
Женщина направилась к мальчишке и, что-то заставляла его выпить.
Вернувшись, она присела рядом с дочерью и горько посмотрела на неё.
— Я не должна была этого допускать, — её руки вцепились в подол платья.
Грета тут же оказалась перед ней, присев на колени.
— Мама, не печалься, — она провела рукой по её лицу. — Если хочешь, я сейчас сбегаю и наберу ещё трав. Может хоть, что-то другое поможет.
— Постой. Тебе нужно быть крайне осторожной. На улице так много глаз. Если тебя увидят…
— Не увидят, мама. Я пойду в глубину леса, к той дальней поляне. Там всегда много разных трав. Наберу побольше.
— Пойдёшь вечером. Сейчас нельзя так рисковать. Я кое как добралась до дома, пытаясь не попадаться никому на глаза, чтобы не видели, как я выхожу от старушки Мэри.
— Но, если ему станет хуже?
— Не станет, это лекарство должно помочь, хотя бы временно. Оно снимет его жар.
Грета собиралась встать, но мать ухватила её за руку и вернула обратно.
— Послушай меня, дочка. Я как можно долго старалась избегать этого разговора. Но время пришло, — её глаза по-особенному заблестели. Голос понизился, словно, она собирается говорить, что-то запрещённое.
— Моя мать — Сесилия, была могущественной ведьмой. Она всегда старалась помогать людям, любой ценой. Я была совсем маленькой и помню, что к ней приходило множество людей, за любой помощью. Пока и такое добро не стало запрещённым.
Она перевела дух, словно это слишком тяжёлая для неё тема и продолжила:
— Я не переняла её силу, потому что это передаётся лишь первенцу, точнее первой дочери. — У тебя есть сестра? — глаза девушки округлились. Она совершенно не знала ничего о своих родственниках. Агнет, как-то скорбно нахмурила брови и чуть отвела взгляд от дочери. Будто, что-то скрывала и недоговаривала.
Гретель непонимающе качнула головой.
— Послушай меня, времена были слишком жестокие, и я поклялась никогда не открывать эту тему и не говорить тебе об этом, но…
— Я ведь твой первенец мама… Я твоя дочь и это значит… — девушка подскочила и попятилась с пустым взглядом.
— Но я не ведьма, мама. Этого просто быть не может! — чуть ли не забилась в истерике девушка.
— Тише, тише, милая, — умоляюще запричитала женщина. — В детстве твой дар начал проявляться, и твоя бабушка скрыла это от лишних глаз. Я совершенно не понимаю ничего в этом, но она сказала, что на тебе печать скрытия. Это сбережёт тебя пока ты юна и не можешь осмысленно владеть своим даром. Но, когда придёт время, эта сила вырвется из тебя, и ты будешь не в силах её скрыть. Ты неопытна и рядом никого нет, кто может тебе помочь. И я боюсь, — она ухватилась за её руки. — Я так боюсь, тебя потерять.
Гретель словно камень проглотила. Не могла вымолвить ни слова. Поскольку никогда не слышала о своей бабушке и о том, что она была ведьмой.
— Я так виновата перед тобой, но я лишь хотела сохранить твою жизнь, — глаза женщины залились слезами.
— В чём ты виновата, мама? О чём ты говоришь?
Агнет уставившись в одну точку, поджимала трясущиеся губы, прикрыв глаза.