Первый день в семействе Тёрнер, включая маму, официально провален. Если это только начало, чего стоило ждать дальше?
Глава 4
Ican’tGiveUp — Foreigner
Эрика
Как бы я не отрицала, что-то хорошее в этом доме всё же было. И я не про его обитателей, я про кровать и матрас, на котором спала без задних ног сегодняшней ночью. Довольно эстетично засыпать и просыпаться, глядя в большое окно со второго этажа, из которого виднелись закаты и рассветы. В нашей квартире моя кровать, конечно, была размерами поменьше, да и комната тоже, но всё равно, обитая в таких покоях, я начинала привыкать. А ведь прошла всего лишь ночь…Вот и вся суть моего характера: стоит показать одно хорошее качество, и про все недостатки моментально можно забыть. Часто ненавижу эту черту в себе, но как бы не пыталась, побороть не могла. В какой-то мере, это коснулось уже и маминого нового мужа. Он слишком искренне ко мне относится, чтобы я смогла мысленно продолжать его ненавидеть.
Хотя, о какой ненависти идёт речь? Он устроил меня сразу, хотя бы потому, что с трепетом и искренними чувствами относился к маме. Остальное же, меня совершенно не волновало. И да, этого одного положительного качества с головой хватало, чтобы я прекратила рыться в его недостатках, что спрятаны глубоко внутри. Ведь с нами, ни за неделю отдыха, ни сегодня, ни при прошлых наших встречах, он не проявлял плохих качеств. Ещё не время…Ведь у каждого человека есть недостатки и то, что он скрывает, рано или поздно, откроется.
Ещё немного полежав в мягких подушках под теплым одеялом, — я была жуткой мерзлячкой, — пришлось вставать и принимать душ. Где теперь комната мамы, к слову, я не знала, зато отчетливо помнила, что комната заносчивого братца была ровно напротив моей.
После освежающего душа, вся ванная и комната уже пахла японской сакурой и свежестью, что я напустила из распахнутого окна. Легкий ветерок пробирался в комнату, поэтому в пижаме было холодно. Я порылась в вещах, что уже успела разложить в красивой гардеробной, и достала комплект длинной бежевой худи и того же цвета велосипедок. Вымытые волосы собрала в высокий пучок, подколов единственной невидимкой, и открыв окно настежь, вышла на балкон.
Вид, надо признать, открывался уж очень красивый. Деревья практически опирались о стены дома, загадочно спуская ветки к окну, образовывая имитацию джунглей. Хоть ветви сейчас были голыми, кое-где с оранжевыми листьями, я легко могла достать до них рукой. Вдали виднелись крыши соседских домов, и я поймала себя на мысли, что в детстве мы с папой всегда мечтали жить в своем доме. Перед своей пропажей, отец уже подыскал несколько вариантов в другом городе и смело мог бы оплатить покупку, но судьба распорядилась иначе.
Вспоминая это, я широко расставила локти на бортике и задумчиво смотрела вдаль. Мне и правда нравилось то, что я видела перед собой, но это совсем не исключало того чувства, что я не дома. И уверена, за год ничего не изменится. Когда мой взгляд прошёлся по дороге, на которую тоже падали нежные лучи, я расплылась в улыбке. Это в точности та дорога, которую я рисовала на протяжении нескольких лет из головы. Наверное, потому, что мы могли бы жить в одном из таких домов всей семьёй. Папа ушёл, оставив нас, но все мечты и планы я оставила при себе, обещая их реализовать самостоятельно.
Пока я улыбалась, не заметила, как кто-то сверлит меня взглядом. Опустила голову, и у дерева, присев на корточки и поставив локти на колени, внимательно наблюдал за мной Джеймс. Он был одет в обтягивающей майке и сверху в спортивной кофте с капюшоном. В ушах были наушники, а волосы взъерошенные и мокрые. Бросив взгляд на узкую тропинку рядом с ним, я поняла, что парень бегал. Осознание, что я нагло глазею на его подтянутые мышцы и четко очерченный профиль, пришло слишком поздно.
Видимо, было рано, не больше восьми. Дома я привыкла вставать в такое время, поэтому, машинально, не глядя на время, встала и в новом месте. Он, видимо, облокотившись спиной к толстому стволу дерева, сидя на корточках, и теребя в руках бутылку с водой, — да так чертовски сексуально, что я едва не уронила челюсть, — взял передышку. Лицо сводного не отражало ни единой эмоции. Парень томно смотрел на меня, от чего мне стало некомфортно, хоть снаружи я и не подавала виду.
Его шрам на вчерашней разбитой губе был виден издалека, поэтому я, пытаясь не вспоминать вид крови, отвернулась, направляясь в комнату. Уже лишь боковым зрением заметила, как он довольно ухмыльнулся. Думал, наверняка, бедная, засмущалась и не выдержала упорного взгляда красавчика. Самолюбивый болван! Только желания не было играть с ним в гляделки…Всем своим видом сводный пытался выказать статус и высокомерие. И как девушки терпят таких в отношениях?
Остальное время я, включив сериал, рисовала за белым столом вдоль стены у окна. Время прошло так быстро, что я не заметила, как мама распахнула дверь в комнату и, выглядя так же безупречно, но так привычно и уютно, запорхнула в комнату.
— Оливка, ты давно не спишь? — обнимая меня, сидящую на стуле, спросила она и чмокнула в щеку.
Оливка? Это я. Так прозвал меня папа из-за моего оливкового цвета больших глаз. После его ухода, чтобы сохранить частичку папы, мама переняла его привычку, нежно и с любовью, звав меня Оливкой. Иногда, когда отец называл меня так, она шутила, что нужно было назвать меня Оливией, раз ему так нравилось сокращение. А папа твердил, что это уменьшительно-ласкательное, кодовое слово нашей семьи, и мне идеально подходит мое имя. В происхождении с древнегерманского, оно обозначало: правительница, могущественная и так же обладающая благородством.