— Мне, по-твоему, сколько лет, чтобы на такое вестись?
Антон расхохотался. Тевкр кинулся в него снежком, и братья бросились вниз по горной дороге, смеясь и восклицая, когда чей-то снежный снаряд попал в цель.
— В общем, пожелайте, чтобы мы не развалили Смоллвуд, — заключила мама Чайльда.
Поцеловав старшего сына в макушку, она спустилась с крыльца. Тоня с отцом помахали на прощание и последовали за ней.
Чайльд провожал их взглядом до тех пор, пока не убедился, что машина благополучно выехала из гаража и отправилась вниз по заснеженной дороге, а затем закрыл дверь и с торжествующим видом повернулся к друзьям.
— Ну что, мы остались одни!
— Принцесса осуждения ждет вечеринку! — обрадовалась Фишль.
— Но Принцесса осуждения отправляется готовить, — осадил ее Итэр.
В самом деле, они еще в городе договорились наготовить на Рождество самых разных вкусностей — отблагодарить таким образом семью Чайльда за душевный прием и просто до отказа набить животы, чтобы потом остаток ночи валяться и смотреть фильмы с проектора Коллеи.
Пришлось Фишль смириться с суровой реальностью.
Друзья отправились в кухню, но вскоре выяснилось, что одного присутствия Беннета хватает, чтобы превратить каждое блюдо в катастрофу.
— Я знал, что так будет, — понурил голову Беннет. Впрочем, он быстро повеселел. — Именно поэтому я прихватил с собой замороженную пиццу!
— Никто не будет есть замороженную пиццу в Рождество, — возмутилась Фишль.
Пришлось отправить Беннета в гостиную. А чтобы ему было не так скучно, Люмин приставила к нему Итэра и Кадзуху.
Оторвавшись от чтения «Истории основания Смоллвуда», Коллеи пообещала испечь имбирное печенье. Фишль принялась ей помогать.
— Вы с Беннетом все еще не общаетесь? — тихонько спросила Коллеи.
Фишль бросила быстрый взгляд на дверной проем и повела плечом.
— Ну, мы пытаемся. Мы ведь договорились, что расстанемся без скандалов и останемся друзьями. Ох! Наверное, не следовало вообще начинать эти отношения. Были бы просто друзьями, без всех этих… сложностей.
— Начинать встречаться, когда вы лучшие друзья — дурная затея, — согласилась Ёимия.
Люмин покосилась на Чайльда, но тот был увлечен художественным нарезанием огурцов для салата, а потому не обращал на разговор внимание.
— Как твои ссадины? — спросила Люмин, не особо горевшая желанием слушать разговоры Фишль и Ёимии о бывших.
— А? — растерянно отозвался Чайльд. — О, ерунда. До свадьбы заживет.
Некоторое время они молчали, занятые готовкой. Изредка Чайльд в попытках просочиться к холодильнику мягко подвигал Люмин, а она просила его передать приборы или ингредиенты. Наконец, когда будущие блюда стали принимать приемлемые очертания, Чайльд спросил:
— Как тебе елка?
— Оригинально, — отозвалась Люмин. — Все еще не понимаю, как вы с отцом умудрились добраться до самой ее верхушки.
— Есть свои прелести в том, чтобы быть дылдами, — подмигнул Чайльд.
Люмин засмеялась. Она со своим ростом могла достать лишь до нижних ветвей, зато постаралась с их украшением на славу.
— Извини, что вчера закатил такую истерику, — смущенно добавил Чайльд. — Ну, по поводу елки. Надеюсь, не испортил тебе настроение.
— Да я все понимаю. — Люмин чуть улыбнулась, повела плечом. — Ты хотел устроить идеальное Рождество для Ё… Для елочных любителей, — торопливо исправилась она.
«Девочка моя, да ты мастер выкручиваться!»