Стал серьёзней, вдумчивей, в чём-то смелее — он ощущал накопленный жар всего того, чего был лишён. И понимал, что за всё хорошее ему придётся бороться. Насмерть. Рейнард какой-то частью души рвался к этому, был готов бросить вызов всему. Первым призывающим колоколом прозвенело известие, что удалось разыскать Реджинальда с любовницей. Вторым — сбор отца и его отбытие дней пять назад. Родитель, уже откровенно рехнувшийся, собрал лёгкий, верный себе отряд, Корбла и отправился на встречу с беглыми родственниками. Гантрам же вовремя утаил воспитанника, чтобы тот со своими яркими, алыми волосами уж точно не попался Расселу на шальные глаза, а сегодня и вовсе собрал свои пожитки, пожитки маленького лорда и привёл в эту каморку. Потому что сегодня по срокам должен был вернуться хозяин замка. И от этого возвращения ни опекун, ни Рейнард не ждали ничего хорошего. Остальные слуги могли не осмелиться противиться воли хозяина, зато Гантрам принял для себя решение. И мальчик испытывал к нему такую сильную любовь и такую благодарность, что слёзы начинали щипать предательски глаза. А он не плакал даже когда сгорала псарня его брата.
Наставник остался снаружи бдить за возвращением, словно хотел получить последнее подтверждение своим мыслям о бегстве. Сам мальчик уже давно был готов с ним уйти. Здесь его ничего не держало кроме кровных прав, за которыми ещё можно будет вернуться. В этом он был уверенней чем в том, что его мать жива в эти минуты. Он видел мельком, как снаружи что-то случилось, парочка ошарашенных слуг вбежали внутрь, что-то тихо говоря остальным, и все засуетились, нервно переговариваясь, куда-то хлынули, но Гантрам не позволил ему последовать туда, настойчиво повёл в другую сторону. И всё же, оборачиваясь, подросток увидел, как вносят нечто похожее на тело, замотанное в ткань, на которой быстро проступает свежая кровь. Какой-то частью разума понял — сбросилась с башни. В старом замке серого камня их две, и обе высокие. Очень. Рейнард выдохнул и отнял руки от лица, мысли переключились на будущее. Они с Гантрамом покинут замок — Рассел вернётся. Но если тот вернётся с Реджинальдом? Ребёнок решительно кивнул себе: возможно, что из-за этого его дядька и медлил с бегством. Если такое произойдёт, то они… убьют главу рода. Он хищно ощерился и вслушался в тишину.
За дверью никто не ходил, это был действительно тихий закуток. Равноудалённый от ворот и от участка внешней стены, который можно было без проблем перелезть. Выглядывать в пустой коридор не хотелось, и мысленно прощание с родными стенами мальчик, имевший права руководить этим домом, проводил именно в этой малой, запылённой комнатушке. Рейнард прислушивался к себе, вспоминал всё хорошее, что случилось, а потом… сердце ударило сильнее о рёбра, магия поднялась и принесла новое чувство. Уверенность. Он моментально насторожился, выкидывая прочь всё из головы, чтобы лучше услышать тихий глас волшебства. Кто-то едет к замку. Отец? Не-ет, предчувствие было волнительным и приятным, тёплым, напоминало о…
— Реджинальд, — тихо выдохнул ребёнок, спрыгнул на пол и поспешил к двери.
Он открыл её и побежал к выходу, в одном из поворотов, где окна выходили на дорогу и распахнутые ворота, увидел сосредоточенного, скрестившего руки на груди Гантрама. Одетый так же, как и сам воспитанник, коричневые штаны грубого сукна, светлая, тёплая рубашка. Ещё молодой мужчина, вполне рослый, с тусклыми смоляными волосами, повернулся на звук шагов.
— Ардо, не выходи, — он бросился навстречу, перехватил воспитанника, отрывая от каменного пола. — Сюда уже кто-то едет.
— Знаю, это Реджинальд, — торопливо ответил подросток, барахтаясь в крепких руках старшего. — Это он.
— Откуда ты знаешь, Рейнард? — спросил наставник, пристально и устало вгляделся светло-карими глазами.
— Я предчувствую магией, — ответил отпрыск благородного лорда.
Гантрам ещё раз всмотрелся в его лицо, тревожно, оценивающе, а потом поставил на ноги. Они молча поспешили на выход.
Там мужчина зорко и цепко всмотрелся вдаль, сохраняя готовность брать мальца в охапку и уходить прочь. Тут же налетел прохладный, сырой осенний ветер. По пустынному двору вяло прокатилось несколько высохших листьев. Весь замок застыл: не слышалось никакой возни с другого крыла, ни стука из кузни, ни ржания из малой конюшни. Слуги вовсе попрятались в мучительном, вязком ожидании. Казалось, что этот дом заброшен, пуст, разорён и оставлен молча рушиться веками. Всё это накрывало серое, унылое небо с низкими тучами. Но по дороге кто-то действительно шёл, причём не один. Несколько фигур, и далеко не те, что отбыли отсюда. Рейнард переступил с ноги на ногу, привстал на цыпочки, ощущая крепкую руку Гантрама на плече. Секунда. Минуты. И приближающиеся стали узнаваемы.
— О небеса, — опекун выдохнул с неподдельным облегчением, пошёл вперёд, разжал хватку. — Это они.
Ребёнок же побежал навстречу своему брату, рядом с которым шёл Корбл в привычных чёрных одеждах, вёл повозку, запряжённую одной вороной лошадью. Они вернулись. Они, а не Рассел.