Северус изогнул бровь, и Гермиона почувствовала, как внизу ее живота снова затягивается узел.
— С одним условием: ты сведешь к минимуму свой непрекращающийся словесный поток, — пробурчал он.
Гермиона покачала головой и с улыбкой проговорила:
— Неисправимый.
***
Гермиона вновь вернулась к поискам информации в книгах, но ненадолго.
— Тебе нужно отдохнуть, — услышала она подле себя голос Северуса. — С тех пор как ты оказалась здесь, ты только и делаешь, что перебираешь книги.
— Если я не…
Взмахом руки он заставил ее замолчать и повторил голосом, не терпящим возражений:
— Тебе нужно отдохнуть.
Гермиона со вздохом поставила пыльный древний фолиант, который собиралась досконально изучить, на место.
— И чем ты предлагаешь заняться?
Он вздернул бровь и поднялся с места.
— Я сейчас вернусь.
Он подошел к иве и, протянув руку за ее ствол, принялся что-то искать. Нащупав наконец то, что искал, он вытащил руку, и Гермиона с удивлением увидела корзину. Северус, тем временем, подошел к ней и протянул руку. Улыбнувшись, она ухватилась за его ладонь и позволила ему увести себя прочь.
— Когда ты успел так основательно подготовиться, да еще и втайне от меня? — спросила она.
— Я ведь уже говорил, целый день ты сидела, уткнувшись в книгу и не замечая ничего вокруг. За это время я успел обойти несколько соседних картин и вернуться, а ты не заметила.
Гермиона удивленно приподняла брови.
— Кажется, мне действительно нужно отдохнуть, — пробормотала она.
— Действительно…
Северус потянул ее за собой, и они пошли вокруг пруда к задней части картины. Он поставил корзинку на землю и, достав оттуда плед, принялся расстилать его прямо на траве. Не прошло много времени, как они уже с удовольствием ели сэндвичи, расположившись по обеим сторонам пледа.
— Где ты взял все это? — просила Гермиона.
— На третьем этаже есть картина, на которой изображена небольшая деревушка. Там же я нашел маленький деревенский паб, где и попросил собрать еды для пикника.
Гермиона рассеяно кивнула. Северус отметил, насколько грустным было выражение ее лица. Очевидно, она все еще не могла принять ситуацию, в которой оказалась, и это ее чрезвычайно расстраивало. Он не знал, что сделать, чтобы хоть на миг разогнать ее тоску. Любой разговор неизбежно напомнил бы ей о той жизни, что осталась за пределами картины, и лишь еще больше расстроил ее. Поэтому он предпочел молча есть.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец решился откашляться и заговорить.
— Несмотря на то, что ты заперта здесь, ты все еще жива.
Гермиона кисло улыбнулась.
— Ну и что? Ты же знаешь, в каком мире мы живем. Там снаружи людям плевать на то, что говорят портреты.
Северус помрачнел.
— Ты можешь заняться исследованиями.
— Возможно, — тихо отозвалась Гермиона, не отрывая взгляда от своих коленей.
Северус так же не сводил с нее задумчивого взгляда, не зная, что еще сказать, чтобы ее развеселить. Он и так сказал более чем достаточно с тех пор, как она оказалась здесь. Наконец, к своему вящему удивлению, он решился сказать то, что давно уже не выходило у него из головы.
— Несмотря на твою склонность к абсолютно неконтролируемой болтовне на любые темы, я буду скучать по тебе, когда ты наконец найдешь выход отсюда.
Как только слова прозвучали, он резко захлопнул рот и пожалел, что не может исчезнуть. Он совершенно не собирался говорить с ней об этом. Более того, он не собирался признаваться в этом даже самому себе, но тем не менее, это было правдой. Последние недели были… весьма забавными. Ему нравилось беседовать с ней и спорить на различные темы. Неожиданно для себя он обнаружил, что одиночество, к которому он так стремился еще до своей смерти, ничто по сравнению с тем временем, что они провели вместе. Она была… интересной… если не сказать большего. К тому же необычайно хороша собой.
Он зажмурился.