А потом он приехал к нам в школу.
А я как раз задержался, сдавал долги по географии. Ну как, сдавал - драил кабинет.
Мы столкнулись случайно, в коридоре, у него был фломастер, у меня глобус.
И вот он расписался.
А я потом, рискуя, что меня выгонят к чертям - спёр из школы глобус.
Помню, как сейчас.
Открываю шкаф, прикидываю, куда пристроить память. И взглядом натыкаюсь на длинный рыжий волос, торчащий между плотничком прижатых папок.
Так.
Пристально изучаю кабинет.
Стол, кажется, сдвинут, на ковре складка. Клавиатура куда-то съехала. Ещё один рыжий волос зацепился за ручку ящика.
Хмыкаю.
Я гостей не ждал. Ещё и в мое отсутствие.
Включаю компьютер, щелкаю папки, на экран вывожу запись камеры.
Мотаю, мотаю, мотаю, мелькают рыжие волосы - стоп.
Откидываюсь в кресле и не могу улыбки сдержать - ну просто рецидивистка, злоумышленница, ещё и на каблуках...
Ясно теперь, с чего вдруг кроссовки нацепила.
Эх.
Улыбаюсь все шире, наблюдаю за фигуркой, что мечется по моему кабинету.
Алена, Алена. Куда ты полезла. Где же была твоя голова.
Сворачиваю файл, барабаню пальцами по столу.
Всё, зайка, доигралась, теперь не отвертишься.
Глава 29. Алена
И почему я позволяю себя целовать?
Почему отвечаю?
Прикасаюсь пальцами к губам, прикрываю глаза, и будто губы его чувствую. Снова. Внизу живота так горячо, что тянет глупость совершить, будто мало я их наделала.
А еще этот терпкий запах Сашиного парфюма… это он все, точно!
В университете нам преподавали, что партнера мы выбираем интуитивно по запаху. Если мужчина пахнет для женщины так приятно, как Саша для меня – это означает то, что у нас разный набор генов. Следовательно, дети будут здоровыми.
Вот и тянет.
Размножаться.
Это не любовь, а наука! Люблю-то я Володю.
А хочу вот Александра. Как представлю себя обнаженной, прижатой к его телу, тоже обнаженному…
- Ай! – отдергиваю руку от обжигающего кофе, которое через край перелилось.
Озабоченная я какая-то, аж стыдно перед самой собой. Все же, хорошо, что мысли умеют читать только в фильмах вроде «Сумерки». Иначе мне пришлось бы стать отшельницей.
Девушкам положено о возвышенном думать, о семье, о романтической любви.
А не о постели, да к тому же, не с Володей.
С ним я почему-то ничего, кроме поцелуя представить не могу.
Выхожу с подносом в приемную, пытаясь представить: а как оно было бы с Володей, но не суждено, видимо…
- Девушка, добрый день!
Вздрагиваю, и обращаю внимание на посетителя, напугавшего меня так, что треть напитка вылилась на серый металл подноса. Серый пиджак не по размеру болтается на сутулых плечах, коричневый обтряпанный по уголкам портфель, дешевые ботинки.
Не наш клиент, судя по всему.
- Добрый, - вежливо улыбаюсь я гостю, - по какому вы вопросу?
- Меня зовут Валентин Егорович, и я к вашему руководителю, - устало произносит мужчина, жадно глядя на поднос с кофе, - с проверкой.
С проверкой… черт!
- Одну минуточку. Присаживайтесь, - киваю на диван, но Валентин Егорович отрицательно качает головой.
Наступаю на него, и почти силой заставляю сесть. Нечего мне тут выпендриваться!
- Вот кофе, а к нему конфеты, - подбегаю к столу, нервно оглядываясь на настоящего проверяющего, чтобы не вздумал мимо меня в кабинет Саши проскочить. Достаю свои рафаэлки, мельком оглядывая красоту, что подарил мне Саша.
Ну уж нет! Подарок только мой!
А рафаэлки – пожалуйста.