Слёзы обжигали как пламя, а на грудь, мешая дышать и говорить, давила вина. О, Мерлин, как Северус себя ненавидел! За слабость, за глупость, бессилие, за то, что он, презренный нищий полукровка, цел и невредим, а Лили, светлая, правильная и достойная жить, умирала! Стоило рвать жилы, терпеть Мародёров, прозябать в рабском ученичестве, чтобы в конце концов не суметь спасти любимую женщину? Все его знания оказались ничтожны. Северус изучал зелья и Тёмные искусства, но так и не мог перебороть смерть. А ещё смел умолять о прощении.
— Это моя вина.
— Нет.
Он яростно помотал головой.
— Я оставил тебя Поттеру, и вот что он сделал. Я должен был помешать! Рассказать тебе, предупредить, увезти, пускай силой!
— Нет, — повторила Лили еле слышно. — За эти дни… у меня было время осознать. Я виновата, только я. Это Джим не может смириться. И ты себя не кори.
Мордред с Поттером, почему Лили говорила так, словно приняла скорую смерть? Она как будто считала это правильным. Угасшие было сомнения внезапно вернулись с новой силой, Северус ощущал их физически, — настойчивую саднящую боль — но продолжать твердить про себя, что во всём виноват ублюдочный Поттер. Без него Лили бы не решилась, никогда, ни за что!
Лицо Лили изуродовало гримасой, и Северус, позвав домовушку, потребовал обезболивающее.
— Гостья мастера уже принимать зелье, — эльфийка скорбно опустила голову, но нужный флакон принесла.
Еле-еле допив снадобье, Лили, кажется, уснула. Северус, внутренне замирая, считал у неё пульс и снова беззвучно плакал. Удары крови по сосудам были почти незаметны, от кожи шла прохлада, словно Лили уже умерла. Обезболивающее не помогло нисколько, он это сразу понял, пока Лили опять притворялась, что ей лучше. Ради него притворялась! А Северус собирался… Нет, он не спросит, не посмеет. Пускай Лили уносит правду, неважно, какую, с собой в могилу.
— Я хотела ребёнка, — медленно начала та, с трудом открыв глаза, — но не в войну. Детям не время на войне.
— Я знаю, Поттер сказал мне, — Северус невесомо коснулся её щеки.
Никогда ещё ему не было так страшно дарить кому-то ласку. Он желал обнять Лили, целовать, забирая на себя все её страдания, но опасался дотронуться и сделать ещё больнее. Когда умерла мама — тихо, ночью, во сне, не желая и дальше мучить его своей болезнью — Северус в отчаянии рыдал, что всё бы отдал, лишь бы иметь возможность нормально проститься. И вот ему дали такой шанс, а он — не мог…
— Когда доктор сказала мне, я подумала, подумала… — запнувшись, Лили разрыдалась, сотрясаясь в конвульсиях. — Я так виновата! Я обманула Джеймса, тебя, родителей.
— Тихо, не говори так. Не говори так! Ты не могла знать, Лили. Поттер тебя…
— Это я предложила, — выдавила она, и Северус оцепенел, не произнеся ни одного из своих горячечных уверений в невиновности Лили. — Я рассказала Джиму про аборт. Я убила этого ребёнка, Сев! И тебя подставила. И родители… Я не могу больше молчать, я так виновата!