После долгих минут ласковых поглаживаний мужской ладони по ее вздымающейся спине, он повел Грейнджер к кровати, подхватывая на свои руки. А когда парень мягко уложил ее голову в изгиб локтя, приближая к своему торсу и поцеловав в лоб, принялся снова согревать своими объятиями. Гермиона же с трепетом принимала его ласку, постепенно успокаивая вскипевшее нутро.
Все, что он делал, оказалась неожиданным подарком, который она не допускала в свои мысли, желая лишь отпустить и забыть этого юношу.
Но вот, они лежат вдвоем, где теперь девушка поглаживала его тело и растворялась в тепле хватки Тео. Грейнджер поняла, что все оказалось на своем месте — так, как она сама же и мечтала. Сейчас перемалывала на языке правду, что он ей недавно объявил, с болью осознавая некоторую обреченность.
«— Когда я был немного младше и более не сдержанным в своих утехах, мы заключили с Дафной шутливый обет. Пойми меня, я тогда думал, что навсегда таким останусь, вечно взбалмошным, сумасбродным и не привязанным к обязательствам. Дафна схожа с моим поведением, такой же была. Оба из богатейших семей, любимцы своих родителей, что позволяли абсолютно все. Вот только я влюбился, потеряв рассудок, а она всё оставалась прежней.
Обет же заключался в споре, длиною во всю жизнь. Мы обязались потакать желаниям друг друга. Если она попросит о шалости, я буду должен ее выполнить. Также и в ее сторону. Что-то вроде маггловской игры в слабо-не слабо. Желания ничем не ограничивались, полная вседозволенность. Мне это даже нравилось — потакать ей, а затем указывать на более отъявленные поступки. Кто окажется смелее, кто будет более безумным?
Но после того, как обратил на тебя все свое внимание, как заглянул в твои наивные глаза, что горели полной отдачей, я в полной мере пожалел об обете. А когда мы с тобой провели первые ночи в том старом поместье, то вовсе проклял себя за тот поступок.
— И как же ты тогда собираешься поддерживать связь со мной? Разве получится скрывать все?
— Если ты имеешь ввиду друзей, то смогу. Многого им не известно… Разве, что Блейз. Он по одному моему взгляду понимает даже настроение. А если поймет он, то поймет и Дафна. Он просто врать не умеет.
— Да, уж…
— Я сделаю все, чтобы они не узнали. Вида не дам о причастности к тебе, клянусь.
— Может я очередное твое увлечение, только ты еще этого не понял…
— Нет! Я уверен, это не так. Чувств, что испытываю, когда ты рядом..их не описать словами. Такого я еще не ощущал. Это что-то сродни первому полету на метле, первому взмаху палочки.»
Она уповала сейчас на его способности ко лжи, ведь не желала, чтобы такой прекрасный момент мог когда-то закончиться. Гермиона хотела только приумножить мгновения близости и единения с Тео. Хотя-бы, почувствовать какого это, любить и быть любимой.
Еще до того, как встретиться с Ноттом в этом месте, она рассказывала Джинни о его рвении, о разговоре с Забини, о том, как все по-новому. Ее чувства.
Поведала о расхожести с эмоциями, что испытывала во времена, когда за ней ухаживал Виктор Крам. Схоже обстояли дела и с Роном. Хоть она и испытывала детскую привязанность к нему, теплые чувства дружбы, но первый раз с ним не оказался и близок к тому, что ощутила с Тео. Джинни тогда лишь с сожалеющей улыбкой ухмыльнулась, напомнив об осторожности. Уизли Теодору не доверяла от слова совсем.
Хотелось не брать во внимание ее переживания, а только наслаждаться настоящим, полностью отдавшись своим чувствам. Теперь, когда время изменилось вместе с порядками, когда она ощутила смерть на своем языке, терпеть что-либо не оставалось смысла, лишь брать свое, не оставляя места для сомнений.
***