Затем скатались с Толей на отвод, нашли в подвале одного из соседних домов топор, кровавые тряпки, накидку с дивана, которыми сын вытирал кровь с пола.
Вечером успешно доложили по инстанциям о раскрытии убийства, совершенного по причине того, что мать, получившая пенсию, зажала денег на выпивку сыну. Пиздец, форменный.
Домой приезжаю поздно. Чувствую себя разбитым.
— Привет. — Ира нежно проводит по лицу и целует в губы. — Ты сегодня поздно. Проходи, есть будем.
— Угу. — устало тру шею. — Сейчас только руки помою.
Ира на кухне суетиться, очень шустро накрывая мой поздний ужин.
— Матвей давно уснул? — берусь за вилку.
— Часа два назад. У нас сегодня был мини девишник, он нас с девочками развлекал. — смеется. — Как твой день прошел? — обеспокоенно спрашивает.
— Преступление раскрыли. — пожимаю плечами. — Все ожидаемо.
Ира в шоке присаживается за соседний стул, и смотрит в одну точку. Она была в курсе. Мы часто говорим о работе, обсуждаем детали. И Ира до последнего не верила, в то, что сын мог так хладнокровно убить родную мать. В ее наивной головке, это не укладывалось.
— Как же так… — потрясенно смотрит на меня. — Но, это же мама.
— Родная, убивают и за меньшее. — звучит цинично, но это факт.
— И, что теперь?
— Тюрьма. Что еще. — развожу руками. Тема хоть и херовая, однако аппетита меня эта тема не лишает. Я голодный как волк.
От дальнейших обсуждений, этой душещипательной истории, меня отвлекает входящий звонок:
— Слушаю.
— Роман Иваныч, — говорит запыхавшийся Рашидов. — В общем там, наш «Крепкий орешек» стал жмуриком.
— Чего? — восклицаю, — Подробней. — рявкаю.
— Он по матери страдал и плакал. Извинялся. Что-то орал. А пол часа назад в камере руки наложил на себя.
— Пиздец, блять. — прикрыв глаза, говорю единственное что приходит на ум.
— Да. Ладно, я работать. До завтра.
— И тебе. — сбрасываю вызов.
Теперь аппетит пропал. В горле ком. Встаю, молча подхожу к холодильнику. Из графина наливаю стопку водки, залпом выпиваю, потом еще одну.
— Рома, что случилось. — чуть слышно спрашивает жена.
Ну и как ей скажешь такое. Зачем вообще рот открыл и рассказал про это преступление. Нужно иногда помалкивать.
— Этот Толя, руки наложил на себя, полчаса назад в камере. Совесть видимо замучила. — убираю графин обратно в холодильник.
— Боооже…. — всхлипывает. — Какой кошмар.
— Давай я со стола уберу. — предлагаю.
— Иди отдыхай, я сама все уберу. — отмахивается.
Я с благодарностью, целую в макушку, вдыхая родной запах и иду в кровать. Хочется лечь, закрыть глаза и не просыпаться пару дней.
Глава 14
Рома