Ну вот и все. Никаких гулянок с Катей, Майе просто не разрешат приехать, а провальная фигуристка будет сидеть и заучивать уроки в надоедливой комнате, в которой уже раздражает все до тошноты в горле.
Тренер рассказывает маме каждый шаг её дочери. И дело даже не в просьбах, характере или принципах…
Дело в деньгах. Александра платит дополнительно, чтобы знать, где и с кем её дочь, что она делает и что говорит, когда рядом её нет.
От этого контроля хочется плакать. Хочется кричать от бессилия, бить посуду, разрушать все на своем пути. Мама Афины слишком любит контроль над ребенком.
И из-за этого девушка тысячу раз пожалела о том, что попросила в семь лет отвести себя на «фигурное катание».
— Почему? — Афина смотрит в пол и безуспешно пытается скрыть слезы. Еще секунда и она расплачется.
— Потому что ты должна быть победительницей в любой ситуации, — голос Александры спокоен. Мама даже не смотрит на свою дочь, будто ей противен только один её вид. — В следующий раз не разочаруй меня.
Наше время.
«Победительницей в любой ситуации».
Эти слова крутятся в голове у стримерши до сих пор. Как бы она не старалась, режим её мамы преследует в каждой навязчивой мысли и действии.
И Афина очень надеется, что эти манипуляции не станут очередной причиной расплакаться на глазах у всех.
— Эй! Проснись от забвения, красотка! — Майя щелкает пальцами перед глазами девушки. Стримерша быстро отметает плохие воспоминания и переводит взгляд на сестру.
— Мы приехали, барбариска. Давай поднимайся и бери вещи, нас ждут.
Афина поднимается с сидения, берет на себя две спортивные сумки и плед. Они вместе с Майей оказались прямо у ворот двухэтажного дома Соколовых.
«Ну, вот я и вернулась домой…»
Ворота открываются, а за ними стоят два взрослых человека. Отец и мать Афины.
— Привет, — холодно проговаривает приветствие Александра. — Давно не виделись.
— Да, — соглашается Афина, продолжая стоять на месте. — Действительно давно.
Отец и мать так и не поменялись. Холодный взгляд не ушел с лиц взрослых людей. Даже не смягчился, превратился в сталь — твёрдую, замёрзшую.
— Афин, — строгий отцовский голос пробирает до мурашек. — Проходи.
Отца она не видела давно. Когда в пятнадцатом году они обратно переехали в Москву, мужчина остался в Греции, сильно перед этим поругавшись с Александрой и её сестрой Мариной.
— Конечно, — и Афина неуверенно проходит во двор вместе с Майей, Марком и своим страхом о том, как все пройдет.
— Цитрус!
Бывшая фигуристка бросает сумки и бежит через всю комнату к полке, где мирно и спокойно отдыхает черный кот.
Они не виделись больше года, и девушка очень соскучилась по своему животному.
Ей его подарили на тринадцатилетие, когда она выиграла три соревнования подряд. Этот пушистый комочек — лучшее, что было у Афины.
Ласковый, милый и пушистый комок счастья, который девушка просто обожала.
— Бедный котейка, — рядом как из ниоткуда появляется Марк. — Вместо него погладила бы меня.
И снова подкаты. Очень тупые, раздражающие подкаты.
— Отвали, ладно? — шипит на него Афина. Теперь понятно, почему они с котом неразлучное дуо.
Девушка берет на руки пушистика и уходит на второй этаж, поднимаясь по лакированным деревянным ступеням.
На верхнем этаже была только комната родителей, её комната и балкон. И почему-то Афина была уверена, что будет спать не одна.
Открыв дверь в свою старую комнатку, она видит, что на кровати уже лежит Майя. Ну, это определенно лучше, чем спать с Марком в одной кровати.
Ничего не изменилось. Рабочий стол так же захламлен, шкаф переполнен ненужной одеждой, а фигурки с тремя медалями, которые висят над одной полкой уже много лет, до сих пор не запылились.
— Что будем делать? — спрашивает Майя, а Афина опускает кота на пол и садится рядом с сестрой.
— Я хотела замутить эфир в инстаграмме, — отвечает Афина. Без соцсетей в этом доме будет сложно.
— Я не об этом, — фыркает Майя. — Что будем вообще делать эти два дня, что мы здесь? Марина же приедет завтра, а нас привезли за день до её дня рождения.
— Ну, можем сидеть возле гамака на улице или прогуляться по поселку. Я его уже забыла вовсе, — предлагает Афина, вспоминая о прошлых похождениях по здешним местам.
— Думаешь я помню? Я была тут раз семь за свою жизнь и постоянно сидела с тобой.
— Особо ничего не изменилось, — она пожимает плечами.
— Я знаю, барбариска.
Они молчат секунд десять и после чего слышат, как с первого этажа их зовет Александра со словами: «Девочки, идите кушать».