— Провалитесь вы все! — рассвирипела Кайа, топая ногой, и выбежала из залы, по пути намеренно сбивая вазу с цветами, стоявшую на столике.
— Её высочество Кайа имеет все шансы превзойти вашу старшую дочь. Так не лучше ли сразу дать ей желаемое, чтобы это дитя успокоилось? — заметил Горан, окуная кончик пера в чернильницу.
— Не суй свой нос, куда не следует, — посоветовал ему Асвальд Второй. — Продолжим…
Кайа тем временем неслась по лестнице, обиженно проклиная жадность и эгоизм сестёр и родителей. Но пока добралась до своей башни, остыла. Призвала к себе Ашу, всё это время смиренно сжавшуюся в комок и не напоминавшую о себе, и предупредила:
— Сегодня я снова пойду туда. Назло всем! — облачко протестующе заметалось. — Только попробуй кому рассказать! Попрошу матушку тебя развеять!
Клубок охранной тьмы испуганно дёрнулся и завис возле протянутой руки, изображая покорность.
6. Преступники
Сегодня матушка изъявила желание слетать с дочерьми к океану, а завтра собрался отец. Но и он, оставшись в одночестве (если не считать бескрылой младшей дочери), не кружил вокруг дворца, охраняя его, а ушёл с Гораном в залу с Сердцем Тьмы. Над “дурочкой”, демонстративно хлопнувшей дверью, посмеялись, как обычно. За ужином Кайа напомнила о своей просьбе, и король повторил слова учителя Вилфреда, мол, для неё ещё не настало время иметь личного раба: “… Даже если просто носить учебники…”
И принцесса хоть и была возбуждена гневом, не забывала об осторожности, пробираясь по коридорам дворца от своей башни к нижнему ярусу. Раза три Аша внезапно накидывала тень, заставляя бормочущую девчонку умолкать, — матушкиной защите казалось, будто кто-то следит за ними. Затем подозрение отпускало, и Кайа шла дальше, продолжая шёпотом свой монолог, который был своего рода репетицией перед грядущей словесной битвой с родителями:
— Все говорят, у Тьмы нет границ власти и законов. Закон — тот, кому подчиняется Тьма. И нет других правил. Тьма — это не хаос, это право сильного вершить судьбу лишённых мрака. Если бы отец был слабее малерийцев, то он бы не смог выпить их силу и стать королём! А почему он выпил Свет? Потому что так захотел и разрешил себе! Марна делает, что хочет. Солвег и Улва делают, что хотят. Они даже раньше меня закончили учиться — мне это обидно, Аша. Инграм улетает охотиться на души, когда ему захочется, хотя его седьмая жертва была давно принесена. Он свободный, поэтому отец его не ругает…
Кайа остановилась перевести дух:
— Вот увидишь, Аша, мы обязательно поженимся, и я стану королевой Фрейнлайнда. Я — младшая, а это значит, что сестёр успеют выдать замуж. Не будем же мы все жить вместе до последнего полёта! Инграма отец сделает наследником, а настоящему королю нужна настоящая королева. Зачем брать из диких девушку и посвящать её Тьме? Матушка стала королевой, потому что все сёстры отца погибли в войне. Но я-то — живая! И я люблю Инграма, а он — меня. Он доверяет мне больше, чем Марне, Солвег и Улве. Видишь, Аша, у меня все шансы стать сильной владычицей Тьмы, и я не буду ждать, когда она меня благословит. Учитель говорил, что настоящий повелитель — силён ещё до обретения власти и чтит законы, гарантом которых станет в будущем. А мы что сейчас делаем? Мы соблюдаем законы Тьмы. Я делаю, что хочу. Сердце моё полно гнева и желания покорить остальных. Разве я не права?
Неизвестно, повлияла ли риторика монолога на бессловесную Ашу, но уверенность хозяйки тень почувствовала. Путь не преграждала, предупредительно открывала запертые двери на пути Кайи, и когда до стража темницы оставался один пролёт, ринулась вперёд, чтобы быстрее усыпить крепкого фрейлера.
Кайа выглянула из-за угла — страж уже недвижно сидел у железных дверей на полу, прижав к себе хлыст, голову откинул к стене и начинал похрапывать. Даже бутылка с вином не пригодилась. Кайа её поставила в ноги спящему как оплату за причинённое неудобство, отцепила связку ключей от пояса, быстро нашла знакомый ключ и вскоре стояла внутри коридора, освещаемого несколькими факелами, не забыв набрать воды — на этот раз в кувшин.
Открыть дверь в темницу рыжего малерийца оказалось проще, чем зайти внутрь. Во-первых, накатил знакомый страх: вдруг маг сумел освободиться из оков и теперь поджидал гостей? Во-вторых, крайне неудобно защищать себя, когда в одной твоей руке кувшин, а в другой — факел.
— Аша, проверь! — приказала шёпотом Кайа, и охранница метнулась внутрь, облетела каменную клетку, вернулась и расслабленно расплылась: всё в порядке.
Ручка факела плотно села в пазуху держателя у входа, Кайа повернулась, и в нос с ударил сладковато-приторный запах запёкшейся крови и гниения. Кайа остановилась, сглатывая тошнотворный позыв, — что-что, а фрейи всегда пили только свежую кровь и брезговали трупной.
Малериец полувисел на одной цепи за одну руку, узнавался почерк Марны — освободить, но не до конца, чтобы эта самая малость убивала сильнее. Ни звука не доносилось из его угла, и Кайа бросилась к мужчине, снова забыв о собственной безопасности. Кажется, раб находился без сознания, но был жив: на шее почти незаметно дышала жилка.
Кайа подёргала за натянутую цепь, кольцо в стене и оковы, обхватывающие запястье малерийца, сидели крепко.