- А-а! Братец козёл, маленьких обижает, шуток не понимает! - завопила Ирис и убежала.
Наконец-то я смог её достать. Год она надо мной издевалась. А думать во время боя, оказывается, действительно можно.
Вторым в этот день огрёб Аксел. По приказу отца я помогал мужикам перемещать запас камней. Отец решил, что такое дело хорошо развивает силу. Аксел решил меня пнуть как раз тогда, когда я пятился задом вперёд, выходя из тесного прохода с тяжеленными носилками. Пнул и засмеялся. При этом в момент удара превратил ногу в камень, маленький подлец.
Я не подал виду, что мне больно (хотя было очень больно), и ласково его спросил, правда ли он считает делом большом чести напасть на родственника со спины, да ещё тогда, когда тот несёт большую тяжесть. Аксел захихикал и сказал, что это он так шутит, чтобы я за ним погонялся.
- Во гавнина какая, - оценил дядя Вано, нёсший со мной носилки.
- Мне некогда за тобой гоняться, я работаю. Делаю общее дело, полезное для всех. Но потом мне придётся тебя догнать и наказать.
- А, ничего ты мне не сделаешь! - принялся дразнится маленький поганец.
Я скомандовал поставить носилки и легко догнал визжащего от восторга Аксела. Тот сразу превратился в камень. Я зажал ему рот и нос одной рукой, прижал руки второй, а сам сел сверху. Через минуту Аксел попытался дышать через щели в пальцах и понял, что это очень некомфортно. Братец попытался достать меня ударами превращённых в камень ног, но я был готов к этому и прижал его ноги своими. Минутку я дал ему позадыхаться и поплакать, а затем отпустил. Он попытался меня ударить, я отделался от него хорошим пинком и продолжил носить камни.
За ужином отец после молитвы заявил, что на меня две жалобы. Ирис жалуется на то, что я её стукнул, Аксел жалуется на то, что я его почти задушил.
Я удивился и посмотрел на младших. Я никогда не жаловался на них отцу. А вслух ответил, что Ирис толкнула меня вниз по лестнице в то время, как я нёс оружие в оружейную, а Аксел бил меня каменными ногами в то время, как я нёс тяжёлые носилки.
- Ты толкнула человека вниз по лестнице, когда он работал с оружием? - удивлённо обратился отец к Ирис. Ирис испуганно промолчала. Баловство во время войны или при подготовке оружия наказывалось немедленной поркой.
Отец разразился длинной речью о том, что мы не должны быть подобны варварам с Дикого Поля, у которых все враждуют со всеми. Или подобными роду Локнут, где все живут только ради жадности и собственного самовозношения, и готовы передать кого угодно когда угодно ради малейшего преимущества, даже бросить своих детей. Мы должны быть дружной семьёй, в которой все стоят друг за друга.
А наказали в итоге, конечно, меня. Я не должен был быть таким жестоким с младшими. В наказание мне разрешили на ужин съесть только кашу, и никаких сыра и овощей. Насколько я знаю свою семейку, в ближайшие дни старшие братья - сёстры обязательно попробуют, могут ли они по-прежнему издеваться надо мной так же безответно, как и раньше.
После ужина я пошёл на псарню. Погладил Таку, мою любимую псину, немного потренировал её на разные боевые упражнения. Така лизнула меня в щёку. Единственное существо в замке, которое всегда радо меня видеть. Единственное существо, рядом с которым я отдыхаю душой. Я люблю собак.
На следующий день я принимал участие в подготовке зимнего праздника в селе. В нашем селе восемьсот десять дворов. Это наши люди, наши мужики, которые выполняют всю работу нашего мира и которые ходят с нами на войну носильщиками и дозорными. Наше село считается большим.