В какой-то момент я обнаружил, что мне прямо навстречу летит волк с раскрытой пастью, прямо в лицо. Один охотник говорил мне, что добывать волков очень просто. Надо дать волку напасть на себя, затем схватить его за язык и добить ножом, пока он будет вертеть головой. Поэтому я без долгих раздумий бросил плеть, засунул волку в пасть руку и расставил пальцы. Как это ни удивительно, волк вместо того, чтобы откусить мне руку, действительно стал крутить головой, пытаясь избавиться от неприятного ощущения в глотке. Тянуться до меча было долго, до ножа на поясе ещё дальше, поэтому я просто вытащил стрелу из-за плеча и воткнул ему в глаз. А на меня уже летел и второй волк, и третий…
Звёздочка вязла в глубоком снегу, оторваться на скорости было невозможно. Одного волка я просто отбил стальным нарукавником, второго встретил меч, но серый ухитрился извернуться и оттолкнуться от меня лапами.
Отмахиваться мечом было совсем не так эффективно, как плетью. Однако, потеряв ещё пару товарищей, волки сообразили, что на этом празднике жизни совсем не они хищники, а мы совсем не жертвы. Они на секунду отошли, вывалив длинные красные языки и удивлённо глядя на нас. Я воспользовался передышкой, чтобы глянуть на товарищей. Сигура опять прыгнула, пятеро волков всё ещё пытались бежать за ней. Консанс стряхнул с себя всех нападавших, и только Дормун всё ещё был окружён стаей. Его конь уже лежал на снегу. Волки бегали вокруг него по кругу, ожидая нового сигнала к нападению, а он стоял с мечом в руке и ничего не делал. Мужики!
Я срочно развернул Звёздочку и поскакал к тому месту, где вынужден был бросить плеть. Волки поначалу двинулись за мной, но когда увидели, что я поднял, сразу отошли. Мы с братом помчались к стражнику. Волки вокруг него думали, что лёгкая добыча будет повержена следующим ударом. Мы снесли троих на первом проходе и подранили ещё двоих после разворота.
Только после этого стая поняла, кто здесь хищник, а кто добыча. Вся стая кинулась наутёк. Мы догнали ещё парочку подранков, пока они не ушли на глубокий снег. Волки могли бежать по насту, а наши лошади проваливались. Мы прекратили погоню и вернулись к Сигуре. Вся схватка продлилась совсем недолго, несколько минут.
Девушка была ранена. Один из волков успел тяпнуть её за ногу. Рана не опасная, но довольно обширная. Я посмотрел на село. Из-за каждой изгороди торчало по несколько голов. Вы бы так с волками боролись, как за нами подсматривали…
Пока мы наскоро бинтовали ногу Сигуре, подоспели остальные стражники из замка и привели коня девушке. Пришлось для начала завезти Сигуру в ближайшую хатку, перебинтовать получше.
Пока старшие стражники бинтовали, я отыскал наших патрульных, сбежавших в самом начале. Было большое желание обработать их плетью, удержало только то, что эта плеть с грузиками может быть для них не менее смертельной, чем для волков.
Объяснения у этой троицы просто умиляли: “Волков было много, они были опасными, даже вас повредили, а нас вообще загрызли бы”.
Разорался, что я, ребёнок тринадцати лет, сражался с волками и победил, а они взрослые мужики и сбежали, оставив своё село без защиты. Мужички отреагировали очень просто, бухнулись на колени и принялись ныть: “Простите нас, господин”.
Пока стражники везли Сигуру в замок, мы с братом заехали к старосте, поговорить про очерёдность патрулирования. Выяснилось, что село действительно выделило для патрулирования тех, кто не мог кусаться и отбрёхиваться! У всех остальных мужиков были отговорки типа “у меня детей много, надо утром кормить” или “я уже отрабатывал для господина, бревна из леса возил”. Пришлось довести до ведома старосты и нескольких особо упорных недоумков, что о безопасности села должны заботиться все, что это общее дело, от которого не должно быть никаких увёрток.
Селяне уже видели нас в деле и как-то не решились спорить. Договорились, что мы передадим для патрульных луки и стрелы из запасов замка. Староста последнему обещанию удивился больше всего, сказал, что прежний барон не позволял никому в селе иметь луки, кроме нескольких охотников, в преданности которых был уверен.
Понятно, отчего у них волки так распустились. Насколько же надо бояться своих людей, чтобы отобрать у них даже охотничьи луки!