Утром в назначенное время я приехала в отель. В раздевалке сменила джинсы с футболкой на юбку карандаш чуть выше колена и белую классическую блузку. Ноги облачила в туфли на высокой танкетке, от которых я уверена к концу смены мои конечности превратятся в недееспособное месиво с кучей мозолей. Но всё это меркло при мысли о будущих перспективах, которые я могу получить благодаря этому месту. Меня немного потряхивало от предвкушения и желания влиться в коллектив, начать работать, учится контактировать с гостями. Я уже распланировала каждую секунду нахождения в отеле, а потом случилось то, от чего в жилах застыла кровь.
Не доходя до ресепшен на половине пути меня перехватила Алла, сказав, что я должна отправится в кабинет заместителя. Ну надо, значит надо, подумалось мне. Обычная формальность, ничего особенного. Но когда я постучала, а после открыла дверь и уже собиралась сказать: «доброе утро, Карим Ратмирович», слова костью застряли в горле. По телу пронеслась волна холода, я поежилась, моргнула, пытаясь скинуть спесь негодования и галлюцинаций. Но это оказалась не бушующее воображение, а моя чертова реальность. Зеленые глаза цепко смотрели в мои и в них четко угадывалось недовольство.
Я не понимала, какого черта Измайлов сидел в кресле заместителя, ведь еще вчера здесь был Карим. Это, что шутка такая?
— Проходи, чего застыла — деловым тоном произнес Матвей, но мои ноги словно цементом напитали. Я не могла даже пошевелится. Перед глазами всё расплывалось, сердце бушевало в груди.
— Что ты здесь делаешь? — Кое как вымолвила, продолжая топтаться на месте. — Где Карим Ратмирович?
Измайлов изогнул губы в ухмылке:
— Карим Ратмирович, значит…интересно
— Что тебе интересно, и что здесь происходит? Ты меня преследуешь, Измайлов?
— Я здесь работаю, Самойлова
От шока моя челюсть едва не пробила пол. Сглотнув, я прошептала:
— А где Карим?
— Дверь закрой.
Я послушно выполнила просьбу, (только потому, что не желала застать свидетелей нашего разговора) и на деревянных ногах подошла к столу. Уперлась ладонями о ровную поверхность, нависнув словно коршун над головой Измайлова.
Перед ним я не собиралась изображать вежливость и покорность.
— Я ещё раз спрашиваю, где Карим? Почему здесь ты, а не он?
— Полегче, анаконда. Ты меня сейчас слюнями забрызгаешь.
Я раздражалась еще сильнее от его беззаботного, не понятно откуда взявшегося веселья. Мы больше не друзья и далеко не приятели, чтобы он позволял себе подобное общение.
— Ты можешь отвечать нормально и по делу!
— Для начала сядь.
— Не хочу! — Упрямо вскинула подбородок.
— Я сказал сядь и не выделывайся.
— Ага, бегу, волосы назад. — Фыркнула, поджав губы, на что Измайлов громко цокнул:
— Твой характер с годами стал только хуже.
— Мой характер, не твоё дело!
От этих слов лицо Матвея исказилось в недовольной гримасе, словно ему неприятен этот факт. Но мне было плевать, я такая злая и потерянная, словно мамонтенок посреди бушующего моря. И до сих пор ничего не понимаю.