Когда вторая бутылка вина была почти пуста, мы уже сидели на каменном полу, вытянув ноги и громко хохотали, что — то друг другу рассказывая.
— Хороший ты парень, Кайл! — похлопала по коленке своего собутыльника. — Такой весёлый. В нашем мире все девки твоими были бы.
— Они и в этом мире все мои, — парировал парень, и мы опять дико заржали оттого, что это было ну очень, очень смешно.
— Хорошее вино, — мечтательно пробормотала я, разливая остатки по бокалам. — Жаль, что больше нет.
Мы чокнулись, но отпить не успели.
— Вам ещё принести? — голос Корвина громыхнул откуда-то издалека, из реальности.
Мы с Кайлом попытались сконцентрироваться на огромной темной фигуре в дверном проеме, но это плохо получалось.
— Папа пришёл, — заговорщически прошептала Кайлу. — Тебе влетит.
С жалостью посмотрела на парня и осушила свой бокал.
— Тебе тоже, — грозно ответили откуда-то сверху.
Я подняла глаза на главу клана волков. Встать не пыталась — знала, что не получится.
— Вы такой красивый, когда злитесь. И когда не злитесь тоже, — честно высказалась. — Я вот никогда таких не встречала. Теперь оборотни — мой любимый вид людей.
Я опять засмеялась, но меня уже никто не поддержал. Кайл поднялся и помог мне.
— У вас хорошее вино, мистер Корвин. И сын! Не вздумайте его ругать. Он исполнял ваше поручение — приглядывал за мной. Все верно, да? — похлопала по крепкому плечу обалдевшего от такого обращения старшего оборотня.
Корвин что-то кричал сыну, пока я шла по стеночке в неизвестном направлении. Кричать на ребёнка — это совершенно непедагогично. Я уже развернулась назад, собираясь высказать свою мысль папаше, но наткнулась на его грудь. Чтобы не упасть, обхватила за талию. От такой близости ещё больше подкосились ноги, и я начала оседать. Он возвышался надо мной, гневно сверля взглядом, мой помутневший ум подкидывал совершенно неуместные мысли. Это просто хорошее вино и ничего больше.
— Умнее ничего в голову не пришло, как напиваться, как только стало лучше? — прошипел мой спаситель.
Я медленно перебирала слова, пытаясь ответить, убрав совершенно неподходящие фразы: «красивый мужчина», «никогда такого в жизни не видела», «поцелуй меня», и все подобное, что лезло в голову. В итоге просто помотала головой и мило улыбнулась. Ну что с пьяной бабы взять?
— Откуда ж ты взялась на мою голову! — тяжело вздохнул глава и подхватил меня на руки. Пока он нес, пыталась все-таки что-то сказать членораздельное о любви к детям, понимании и принятии, вспомнив причину раздора, но в какой-то момент уснула, а проснулась, когда Корвин плюхнул меня на кровать. — Будь добра, не выходи из своей комнаты до завтра. Я не хочу отлавливать тебя по замку всю ночь.
— Почему вы не на работе? Кайл сказал, что вы уехали по делам, — все-таки сформулировала я мысль перед тем, как уснуть.
Глава 14.
Проснувшись утром, с удовольствием осознала, что похмелья в этом мире не бывает, что не могло не радовать. Настроение было просто отличное, несмотря на ночную сцену разгневанного отца волчьего семейства. Чего он так разозлился? Мы взрослые люди, вели себя вполне прилично. Поэтому стыдиться мне было нечего. Я потянулась и встала с кровати. Никто меня в беспамятстве не переодел в ночную сорочку. С одеждой у меня вообще немного туго в этом мире.
Осмотрев свою комнату, восхитилась вкусом местного дизайнера.
Шикарная мягкая огромная кровать возвышалась на пьедестале. Камин, в котором ещё не горел огонь, несмотря на зиму и раннее утро. Большой деревянный шкаф в том же стиле, что и кровать — пустой. Возле окна — диванчик и кресло, рядом маленький столик. Тяжёлые шоколадные портьеры были раскрыты, и в помещение проникал яркий свет зимнего солнца. Комод с зеркалом. Зеркало! Я себя не видела целую вечность!
Из отражения на меня смотрела смутно знакомая девица, которую почти не узнала. И дело не в том, что на голове были нечёсаные светлые растрепанные волосы. И не в ярко-красных губах, непонятно откуда взявшихся, я ж даже помадой такого цвета не пользуюсь никогда. А дело было в глазах! Они светились каким-то нереальным диким светом. Не зная себя, подумала б, что ведьма. Попыталась сделать лицо попроще — сияют. Нахмурилась — сияют. Даже как-то неприлично. И шрамы с лица совершенно исчезли, не осталось и следа.