— Что? — спрашиваю я, выражение ее лица не поддается прочтению.
— Ты не можешь быть такой ванильной. Монахиня не может быть такой ванильной.
— Моя сестра — смелая, нахальная, а мама — очаровательная, живая. Кто-то должен быть простым и тихим. — Я живу этим всю свою жизнь, но говорить это вслух незнакомому человеку звучит жалко и печально.
— Ну, сейчас все изменится. Бери пальто и ботинки, — приказывает Финн. — Мы собираемся на прогулку.
Мне любопытно увидеть больше кампуса, поэтому решаю не спорить и делаю, как она говорит. Уже почти стемнело, и территория выглядит почти волшебно в сгущающихся сумерках. Некоторое время мы идем в тишине, пока впереди не появляется красивый фонтан.
— Вау. Что это? — Трепет пронизывает мой голос.
— Он официально называется «Mare de Larmes». По-французски это означает...
— Бассейн слез, — заканчиваю я.
— Ты говоришь по-французски? — спрашивает она, удивляясь.
— Немного, — отвечаю я, проходя вперед к краю фонтана. В центре стоит статуя молодой женщины, что было бы не так странно, если бы на ее мраморном лице не было высечено вечное страдание.
Странное зрелище для студенческого городка.
Тем не менее, ее красота неоспорима, и даже несмотря на то, что фонтан отключили на зиму, это потрясающее произведение искусства.
Словно из ниоткуда в воздухе появляется разряд электричества, легкий гул в сочетании с запахом древесного дыма.
— Ты слышишь? — спрашиваю я через плечо и зову Финн.
— Что слышу? — Она наклоняет голову в сторону, прислушиваясь.
Обследовав местность вокруг нас, я замечаю группу людей, стоящих возле старомодного фонаря на другой стороне поляны. Уже почти стемнело — слишком темно, чтобы разглядеть больше пяти фигур, скорее всего, парней, учитывая их рост, каждый из которых одет с ног до головы в черное.
Прежде чем я успеваю что-то сказать, гул усиливается, и загораются огни вдоль тропинки и вокруг поляны. Финн замечает группу и кладет руку мне на локоть.
— Ладно, хватит осматривать достопримечательности. Давай вернемся в нашу комнату. — Ее слова звучат резко, почти испуганно, а хватка достаточно крепкая, чтобы оставить синяки, поэтому я поворачиваюсь и следую за ней, вместо того чтобы спорить. Я понятия не имею, что ее так напугало, но уверена, что это как-то связано с той пятеркой фигур, окутанных тенью.
Глава 4
То, как другие студенты смотрят на меня, заставляет чувствовать себя насекомым.
Или больной.
В любом случае, как на что-то, что нужно изучать.
Мои щеки пылают, когда я пробираюсь по коридорам, заполненными оценивающими взглядами и шепотом презрения.