— Вы думаете, что он сделал больно? Несколько ударов в живот и разбитая губа? Я покажу вам боль, доктор Дисил. Сильную боль. — Он кипит: — Пока последние слова, которые вы выкаркаете из своего мерзкого рта, будут: пожалуйста, просто убей меня. Итак, я предлагаю вам ответить на наш вопрос, прежде чем мне нечего будет резать. — На мгновение фасад самого богатого, будущего политика Пондероз Спрингс трескается. Существо, которое скрывается внутри, выходит поиграть.
— Я не говорил, я просто… — он запинается, готовый сорваться. Только для нас это недостаточно быстро.
Звук того, как кто-то режет морковь, снова заполняет комнату, еще одна костяшка отрубается, остается лишь щепка пальца. Белая рубашка Тэтча от Версаче залита кровью.
Еще один крик наполняет комнату, и я благодарен, что мы смогли попасть сюда в нерабочее время.
Ховард пытается отдышаться, а Тэтчер снова выстраивается.
— Подождите, подождите, остановитесь, пожалуйста! Я вам скажу! Я скажу тебе, только остановись!
Наконец-то слова, которые мы так долго ждали. Я откидываюсь от стены, немного иду к ним.
— Я не знаю, кто это был. Все, что я знаю, это то, что я получил письмо, когда тело Розмари было доставлено в мой офис, с просьбой скрыть любые доказательства нечестной игры на теле. — Он дышит, скуля от боли между словами,
— И как это связано с Роуз? — Тэтч надавливает на палец.
— Подожди, подожди. Он умоляет: — Сначала я был против, я все равно собирался поместить свои выводы в отчет, б… но…
— Они делают то же, что и все в Пондероз Спрингс. Тебе дали деньги за молчание. — Я заканчиваю. Моя кровь кипит в венах.
— Да, и мне нужны были дополнительные деньги! Я не мог пройти мимо. Я проверил свой банковский счет и, конечно же, там были деньги.
— А Роуз? Что послужило причиной ее смерти? — спрашивает Рук из-за стола, его руки так крепко сжимают его край, что я подумал, что дерево может треснуть под его хваткой.
— У нее была аллергическая реакция на что-то в препарате. Его вкололи ей в шею сбоку, я нашел входное отверстие. Но когда я проводил обследование, кто-то затолкал ей в горло несколько таблеток, пытаясь сделать более правдоподобным, что она их приняла сама, но они сделали это посмертно, так что…
— Значит, она не могла их проглотить. Тэтч заканчивает за него.
Он кивает: — Она умерла от анафилактического шока! Это все, что я знаю, клянусь Богом! — Он плачет, кровь, вытекающая из его руки, бьется в такт его сердцу.
Между всеми нами наступает быстрое молчание. Мы ожидали, что, возможно, кто-то с деньгами скрывает тот факт, что они убили ее, чтобы напасть на мэра.
Думаю, мы были не единственными монстрами, скрывающимися в городе.
Тэтчер смотрит на меня, и я киваю, давая ему добро. Он начинает чистить свои ножи, вытирая их о брюки и аккуратно кладя в чемодан.
— Таблетки с ее горла, где они? — спрашивает Сайлас из-за его спины.
— Нижний, левый ящик. Они в пакете Ziplock. Пожалуйста, пожалуйста, только не убивайте меня! — Он плачет.
Рук достает мешок, и все мы идем навстречу друг другу, образуя небольшой круг.
— Они помечены, какой-то символ на них. Хотя он выцвел, я должен проверить его. — Он щурится, глядя на ярко-розовые таблетки: — Я могу позвонить нескольким людям, узнать, кто продает экстази с этим ярлыком.
Ебать торговцев наркотиками и метить их дерьмо.
— И что для нас будет после наркотиков? — навязывает Тэтчер.
— Это все, что у нас есть прямо сейчас. Либо так, либо никак. —Указываю я. — Тэтчер, заканчивай, и давай убираться отсюда.
Глядя на Сайласа, я спрашиваю: — Ты в порядке?
Он кивает, засовывая руки в карманы толстовки: — Нормально.
Зная, что это все, что я от него получу, я не стал спрашивать снова. Когда ему что-то понадобится, он даст нам знать. Сайлас не разговаривает без крайней необходимости.