Она зло на него посмотрела, что, похоже, вообще ничуть его не взволновало. Она даже не попыталась рассказать ему о подозрении, которое в последнее время исходит от Джинни — для Малфоя это все равно не будет иметь никакого значения, а у нее отберет времени, которого нет.
— Ты нашел что-нибудь важное?
— Нет, — он открыл сумку, какое-то время в ней копошился и вытащил одну из книг, что она дала ему вчера.
Она взяла ее, смахивая воображаемую пыль с обложки.
— Нам нужно снова здесь встретиться после обеда. На случай, если что-то случится.
Он сомневался, но видение все еще стекающей воды, похоже, подтолкнуло к решению.
— Хорошо.
— Прекрасно, — устало ответила она и повернулась к столу.
***
Гермиона шла позади Падмы и Парвати, которые держались за руки и смеялись в компании семикурсницы с Рэйвенкло по имени Элис. Гермиона сконцентрировалась на ступеньках и нахмурилась, пытаясь отогнать ощущение, что за ней наблюдают. За время поисков крестражей она приобрела не совсем здоровую предрасположенность к паранойе, поэтому теперь инстинкты подсказывали ей проверять свои ощущения, когда логика настаивала на том, что она не сумасшедшая, чтобы приходить в ужас от видения.
Она держалась за свою злость на того, кто это сделал, и гадала, как он себе представлял происходящее.
Рука Джинни задевала ее при каждом шаге; Гермиона плотнее куталась в мантию, поскольку, чем выше они поднимались, тем холоднее становилось. Она пыталась понять, наложили уже чары, контролирующие температуру, или нет — в «Истории Хогвартса» говорилось, что обычно их накладывали на совятню в ноябре, но, похоже, пока этого не произошло.
— Ты написала письмо Гарри? — спросила Гермиона, пытаясь нарушить тягучее молчание, которое окутало Джинни.
Гермиона намеренно вела группу, минуя все места, которые еще больше смогут испортить Джинни настроение, но казалось, чем ближе они подходили к совятне, тем напряженнее становилась ее спина. Гермиона держала в руках письмо к Гарри, в котором сообщала, что не приедет в эти выходные. Она хотела попросить Джинни включить это и в ее письмо, но, похоже, это была очень плохая идея.
— Да. Я все еще не понимаю, как может Макгонагал не дать обычным семикурсникам выходной, или хотя бы разрешить Гарри и Рону приехать. Они войну здесь выиграли, но почему-то впустить их в Школу — против правил.
Гермиона прикусила язык, чтобы остановить сильное желание продекламировать правила. Какое-то время стояла тишина, пока Джинни снова не заговорила, теперь ее голос звучал ниже:
— Не понимаю, зачем им нужно было становиться аврорами. Мы не должны были больше о них волноваться.
Гермиона поссорилась с Роном на целую неделю, пытаясь убедить его найти нормальную работу и отказаться от приключений и опасности. Это оказался не самый правильный выбор слов, но она была напугана. Она до сих пор боялась. Но еще осознавала, что это являлось большой частью Гарри и Рона, которые, в отличие от нее, даже попытаться не могли стать кем-то иным, отрекаясь от того единственного, что некогда их определяло. Потому что это всегда будет их определять. Они восемь лет провели в борьбе со злодеями. Гарри и Рон никогда не остановятся — она не думала, что смогут.
Любить их было легко, но иногда ей казалось, что это самое сложное из того, что ей приходилось делать.
— Ну, хотя бы рождественские каникулы близко, — сказала Гермиона, возможно, слишком оптимистично для того, чтобы это казалось правдой.
Джинни хмыкнула.
— Точно.