— Моё законное место? — он снова двинулся к Гермионе, и ярость в его голосе и жестах вынудили её сделать шаг назад прежде, чем она сумела собраться. — Знаешь, где, по моему мнению, твоё место, грязнокровка?
— Ты вполне предсказуем, — дыхание чуть сбилось; Гермиона замерла и вытащила палочку, едва Малфой потянулся к своей.
Такая неистовая ярость, исходящей от него, была в новинку. Она привыкла к насмешкам и едким комментариям. Привыкла к выдуманному ею образу трясущихся рук и искажённого страхом лица. Она никогда не видела его в таком бешенстве и внезапно осознала, насколько он большой. Мужчина, а не мальчик, заполняющий собой всё пространство и возвышающийся над ней. Он всегда казался ей таким маленьким. Таким мелким по сравнению со стеной её гнева и силы.
— Твоё место на самом грязном дне. По крайней мере, у ног вышестоящих…
Гермиона рассмеялась холодным, царапающим горло смехом.
— Вышестоящих? Ты такой невежественный. Уверена, ты очень стараешься это проигнорировать. Но я тебя сильно удивлю, Малфой. Моя кровь полностью маггловская, и тем не менее я превосхожу тебя в магии. Это то, что…
— Ты не превосходишь меня ни в чём, кроме выписывания ответов на бумажку! Ты получила лучше оценки по большинству предметов только потому, что вся твоя жалкая жизнь посвящена сидению в книжках или ответам на вопросы в классе…
— Это…
— Твой удел — зажечь свечу, моего света хватит на целый мир. Магия — это моя кровь, сила моей жизни. Ты никогда не переплюнешь меня в этом или…
— Именно это тебе твердил твой папочка…
— Это то, что я знаю. То…
— Уверена, он так говорил, верно? Действительно оскорблял…
Его палочка впилась ей в шею, едва только её уперлась ему в грудь. Гермиона чувствовала, как тающий контроль сдерживал ярость его магии. Необузданные потоки пульсировали у кожи, будто физические прикосновения к горлу, похожие на змей, скользящих и юрких, но горячих на ощупь. Его рука дрожала, но вовсе не из-за страха, тяжёлое дыхание прорывалось сквозь сжатые зубы.
— Я бы был осторожен, — прохрипел он, и волоски на шее Гермионы встали дыбом. — Начинает казаться, что оно того стоит.
Она с вызовом прищурилась.
— Пробуждает воспоминания, Малфой? Скучаешь по людям, кричащим на другом конце твоей… — он не выдержал, отвёл палочку и врезал кулаком ей в грудь.
Взмахнув руками в поисках опоры, Гермиона упала назад. Спиной она врезалась в машину, и что бы Малфой ни собирался сказать, его прервал громкий вздох, раздавшийся рядом. Никто из них не обернулся, но Гермиона вдруг вспомнила, что они не одни. Зло втянув в лёгкие воздух, она выпрямилась. Грудь саднило, но она не собиралась доставлять ему удовольствия, демонстрируя это.
— Если ты ещё хоть раз так сделаешь, то будешь жалеть об этом всю свою жизнь, — пообещала она.
— Сомневаюсь, — огрызнулся он.