— Нет, — он качнулся вперед, и на его левой щеке появилась ямочка, — мы храним весь мусор в переулке, прежде чем использовать эванеско.
Гермиона издала короткий смешок, чтобы скрыть напряжение.
— Где им и место, по моему мнению. В мусорке или просто…, — она сделала паузу, бросив на него понимающий взгляд, — «исчезнувшим».
Он быстро оглянулся и посмотрел по сторонам.
— Я был вынужден… находиться вдали от Англии последние четыре года, поэтому я рад узнать, что еще не все изменилось.
Теперь он был полностью сконцентрирован на ней, в его глазах заиграл свет, возможно, это было вызвано поворотом его тела к ней и другим освещением или волнением, в котором он склонил голову.
— Это не так.
— Тогда всегда есть надежда все исправить, — многозначительно произнесла Гермиона, смотря в меню, — не хотите ли присоединиться ко мне, мистер Рокфорд? Может быть, вы порекомендуете фирменные блюда и расскажете мне о том, что я пропустил.
Он облизнул губы — нервная привычка, о которой упоминал Малфой — и снова оглянулся через плечо. Гермиона наблюдала за ним краем глаза, когда Рокфорд посмотрел нее, обдумывая это предложение, а затем улыбнулся.
— С удовольствием, — ответил он, садясь напротив нее, и, хотя ее грудь сдавило, на этот раз ее улыбка была искренней.
14 июня, 22:33
Его рука скользила от скулы к подбородку, голова была слегка наклонена вправо, а глаза прикованы к каждой новой полоске кожи, открывающейся под бритвой. Малфою пришлось подстричь бороду, прежде чем сбрить ее, и теперь раковина была завалена волосами.
Какая-то часть нее была счастлива, что борода наконец исчезла, так что она могла видеть форму его рта и лучше понимать, о чем он думает. Другая ее часть задавалась вопросом, каково будет иметь дело именно с Малфоем, а не обросшим заключенным. Гермиона не видела его по-настоящему со времен Битвы за Хогвартс, поэтому третья, наиболее любопытная часть, задумалась, были ли у него морщины уже тогда. Возможно, он выглядел непривычно, потому что это все было так давно. А, может быть, дело было в волосах, мокрых после душа и зачесанных назад как когда-то в детстве, вот только сейчас под ними обнаружилось лицо мужчины.
— Ты часто брился в Азкабане? — Ей всегда было любопытно это узнать, кроме того, разговор позволял заполнить неловкое молчание.
Гермиона не знала, почему было так важно следить за тем, чтобы он не поранился или не спрятал в карман острый предмет вместо оружия, ведь она почти каждый вечер вручала ему палочку и отпускала на свободу.
Малфой посмотрел вниз, открыл кран и провел бритвой под слабым напором воды. Половина его лица уже была побрита. У него была гладкая безупречная кожа, если не считать маленького пореза возле уха, покрытого ярко-красной кровью, от которого шла красноватая линия там, где ее размыло водой.
— Это зависит от охранника, — ответил он как раз тогда, когда она уже решила, что он этого не сделает. Малфой постучал по стенке раковины, а затем поднял бритву и прижал верхнюю губу к зубам.
— То есть бритье не является обязательным требованием и зависит от настроения охранника.
Его левый глаз дернулся, и спустя еще один взмах пространство между носом и ртом стало чистым.
— Или от моего желания, хочу ли я, чтобы бритва была приставлена к моему горлу, пока они там стоят.
Гермиона закатила глаза к потолку и задержала их там на секунду, осматривая подозрительное изогнутое пятно, которое выглядело так, словно потолок в этом месте вот-вот рухнет.