— Должен уберечь тебя от солнца, — сказал он с яблоком, все еще зажатым между зубами. — Ты же знаешь, что только мне позволено сделать твой зад красным.
Ой. Мой. Зад.
Его руки были сильными и уверенными, пальцы длинными, и я сказала себе, что позволяю ему делать это, потому что мне не нужен еще один бой на руках с Костелло.
Не потому, что в нижней части моего тела шевелились самые разные вещи, и не потому, что в ту минуту, когда его кожа коснулась моей, я поняла, что моя спина действительно нуждалась в массаже в течение последнего десятилетия или около того.
— Ты все еще здесь, — небрежно сказал Круз, имея в виду Придурка Дейла. — Ты хочешь, чтобы тебе набили морду, или ты ждешь, пока я забуду, что ты заигрывал с моей женой, и пойду возьму себе пива?
— Гм. Ага. Нет. Я…— Придурок Дейл встал, оглядываясь вокруг, как будто что-то забыл. Может быть, его гордость. — Извиняюсь. Моя кровать … я имею в виду, отца. Мой папа! (прим. Dad/bad игра слов)
— Вали. И скажи своим друзьям, что она занята. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас приближался к моей жене.
Круз демонстративно поиграл мускулами, дав Дейлу билет в первый ряд на оружейную выставку.
Должна признаться, я была впечатлена.
Я знала, что Круз был бегуном и что он взял на себя обязанность тренировать маленькую лигу тибола в нашей местной начальной школе (что, честно говоря, я находила жутким, учитывая, что у него там не было детей), но я не знала, что он был таким.
Он был значительно выше Дейла и имел как минимум на двадцать фунтов больше мускулов.
— Хорошо. Ага. Справедливо.
Как только Дейл ушел, Круз отдернул от меня руки так быстро, как это только возможно, и переместился на шезлонг рядом с моим. Я оплакивала потерю его прикосновения, но радовалась тому факту, что могу достаточно расслабиться, чтобы вздремнуть под солнцем еще пару часов перед обедом, раз мальчик из братства ушел.
— Пожалуйста, — сказал Круз, когда я не поблагодарила его.
Я прислонилась щекой к шезлонгу, глядя на него сквозь солнцезащитные очки.
— Тебе действительно нравится быть героем для всех, не так ли? — Не было лекарства от моей мелочности в отношении этого человека.
— Что может не понравиться?
Он упирался в шезлонг с обеих сторон, его бицепсы торчали, его шесть кубиков выставлялись на всеобщее обозрение. Рядом с ними его яблоко было съедено до сердцевины. Он разрушил его.
«Интересно, ест ли он свое яблоко так же, как ест ох…»
— Герои — такие простые существа, — услышала я свое страстное восклицание. — Мне, например, всегда нравятся злодеи в фильмах.
— Это могло бы объяснить кое-что в твоей жизни.
—Эй, — я изогнула бровь. — Ты называешь свою лучшую подругу злодейкой?
Теперь, когда Роб вернулся в город, я была уверена, что они с Крузом возродят свой броманс.
— Нет, я называю тебя женщиной без угрызений совести.
Я гортанно рассмеялась, перевернувшись на спину и закинув одну ногу на другую. Я заметила, что Круз не смог оторвать глаз от моей набухшей груди, из-за чего завязки, удерживающие мой топ от бикини, работали очень сильно.
— Хорошее перемирие у нас тут.
— Что я могу сказать? Ты пробуждаешь во мне самое худшее. — Он покачал головой.
— Тогда почему ты спас меня от мистера Придурка?
— Только одному человеку разрешено доставлять тебе неприятности в этом круизе, и этот человек — я.
Я обдумала его слова.
С одной стороны, мне нравился тот факт, что, несмотря на наши подшучивания, Круз Костелло действительно был совершенно безобидным, в том смысле, что я знала, что он никогда не будет жестоким или откровенно злым по отношению ко мне. Просто в нем этого не было. Он действительно был хорошим парнем и никогда не сделал бы ничего, что могло бы мне насолить. Он защитил меня от Дейла.
С другой стороны, именно это и делало его таким опасным. Он был до невозможности привлекательным, а я… ну, я не могла влюбиться. Я не могла позволить себе отвлекаться.
Как бы то ни было, я боролась, чтобы выжить.
И у него была Габби. Или нет? Зачем мне это говорить?
Когда я поняла, что мы молчали больше минуты, я сказала Крузу:
— Послушай, нам нужно попытаться быть дружелюбнее друг с другом. Это важно для Тринити и Уатта.
— Я дружелюбен.
— Можешь сделать вид, что я тебя не раздражаю? — подчеркнула я.
— Я могу попробовать.
— Хорошо. Твоё одобрение меня в Фэрхоупе похоже на получение отпущения грехов от папы. Пока ты этим занимаешься, мои глаза здесь, — я указала на свое лицо, когда стало очевидно, что доктор Костелло не может оторвать глаз от моего декольте.
Его скулы порозовели, и он перевел взгляд на бассейн.
— Ты в солнцезащитных очках, — сказал он.
— Тогда поищи в другом месте.
Уже.