Северус не помнил, как добрался до Хогвартса. Заклинание, которым проклял его Темный Лорд поразило его рассудок. Оно впитывалось медленно, как смертельный яд. В этом, наверное, и была шутка Хозяина, чтобы от сдох медленно, мучительно и в одиночестве. Он помнил, как практически дошел до своей двери. И словно провалился между временем и пространством.
Он будто и сейчас всем телом ощущал тот холодный, липкий, молочно-белый туман, что заполнял все вокруг. Северус шел по невидимой тропинке вперед, постоянно озираясь кругом в поисках опасности, которой было пропитано пространство. Он не понимал сколько времени находился здесь: минуту, час, день… Но вот впереди словно замаячил огонь. Северус, сбитый с ориентиров, в этом странном месте, где непонятно где верх, где низ и есть ли что-то впереди, ускорил шаг. Возможно там кто-то есть. Кто-то, кто поможет ему понять где он. Но вот огонь словно раздвоился. Возможно двоилось у него в глазах. Подойдя ближе, Северус увидел, что это не огонь, а два огромных красных глаза с вертикальными прорезями зрачков. Едва он смог понять, что это опасность, как словно из невидимого рта метнулся длинный змеиный язык. Опутавший его тело по рукам и ногам, обернувшись удавкой вокруг шеи. Словно тысячи игл разом впились в него, и по венам побежал огонь, выжигая его изнутри. Сознание наполнили образы. Лили — ее мертвые холодные глаза, смотрят на него с укоризной. Он хочет что-то сказать ей, но голоса нет. А боль, что вместе с огнем разлилась по телу высасывает последние крохи воли. Девочка, что он убил: она смотрит на него и словно кому-то показывает на него пальцем. Он так силится объяснить ей, что он спас… спас ее от унижения. Но изо рта вырывается лишь хриплый стон. Нестерпимо горит черная метка. Боль туманит разум. Терпеть нет сил. Мгновение, и он лежит на земле. Туман все еще стелется поземкой. Северус чувствует запах земли. Тело не слушается. Сил подняться нет, и он покорный судьбе распростёрт лицом вниз неизвестно где. Боль, сковавшая его, словно отпускает на миг, и он судорожно начинает думать, что делать. Не успело его сознание вернуться, как новая волна боли пронзает тело. Словно насаженный на огромный крюк для мяса его подвешивают в воздухе, как тушу свиньи на рынке. Рассудок вновь ослабевает, но где-то на границе почти отключившегося сознания он понимает, что из него утекает сила, а с ней и жизнь.
Северус приходит в себя в кромешной тьме. Он пытается подняться. Тело дрожит от слабости, но ему все же удается встать на четвереньки. Он слепо шарит рукой перед собой, словно ища опору, но рука хватает лишь холодный, плотный туман. Который кажется сплетенным из миллионов тончайших невесомых нитей, подрагивающих от каждого его движения. Спустя, казалось, вечность ему все же удается подняться на ноги, и он делает нерешительный шаг вперед. Тело напряглось, словно опасаясь новой боли. Он, хромая и шаря перед собой рукой, медленно идет вперед. Но через несколько шагов замирает. Почувствовав кого-то, стоящего перед ним.
— Северус.
Голос был высоким и чистым, как хрусталь. Он гулко разносится в этом странном пространстве.
— Мама…
Сердце в груди болезненно заныло. По лицу пробежала судорога. Северус попытался напрячь зрение, вглядываясь в темноту.
— Мама, — позвал он, вытянув перед собой руку.
— Я здесь, — отозвался голос и до его руки кто-то дотронулся. — Я здесь. Посмотри же на меня.
Рука коснулась его лица, а щеку тронуло холодное дыхание. И тут Северус понял, что вокруг нет никакой темноты. Просто он ослеп. Тело напряглось и в ужасе задрожало, а изо рта вырвался вопль: протяжный, мучительный. Он словно попавшая в силки птица метался, силясь открыть ослепшие глаза.
— Ну что ты, мой мальчик. Мой Северус.