— Черт возьми, — выругался он. И раздражение с новой силой захватило его сознание, —чего тебе?
— Директор Дамблдор вызывает вас, мастер Снейп, — оробело промямлил эльф, прижимая свои огромные уши к затылку и сверкая в опускающихся на школу сумерках желтыми глазами.
Северус натянуто кивнул, и домовик с хлопком исчез. Вечер переставал быть томным. Еще больше раздражаясь предстоящему разговору с Альбусом, тему которого предвидел, он быстро пошел в сторону директорского кабинета, оглашая быстрыми нервными шагами пустой коридор школы.
Преодолев несколько поворотов и лестничных маршей, он оказался напротив каменной горгульи ведущей в кабинет директора, посещение которого требовало от него, в последнее время, особого терпения и такта. Все эти не до конца понятные просьбы и приказы доводили опытного шпиона до мигрени. Альбус и раньше не был с ним до конца откровенен, но сейчас игра была на грани фола. Северус чувствовал себя эквилибристом, что идет по натянутому через пропасть канату, как всегда без страховки, а сейчас еще и с завязанными глазами. Любой его неверный шаг может положить конец всему, к чему они так долго шли. Северус подавил волнение и, надев на лицо непроницаемую маску, быстро назвал пароль. Он поднялся по винтовой лестнице наверх и без прелюдий толкнул тяжелую дубовую дверь. За столом Дамблдора не было. Быстро окинув кабинет взглядом, он обнаружил его стоящим возле большого стрельчатого окна, в задумчивости смотрящего в даль.
«Не хороший признак, однозначно», — подумал Северус, который прекрасно знал своего наставника.
— Вы вызывали мня, директор, — начал он подчеркнуто вежливо и официально, сразу определив границы, в которых он готов общаться.
Дамблдор медленно развернулся к нему, на лице его была едва заметная улыбка.
— Да, мой мальчик, — начал он мягко.
Сразу же смяв попытку Северуса доминировать в этой партии.
— Я хотел спросить, что ты решил на счет дня рождения миссис Малфой? — он так же спокойно наблюдал за оппонентом, который, несмотря на внешнее спокойствие, вел тяжелую внутреннюю борьбу, давая Северусу время справиться с эмоциями.
— Я намерен вернуться в игру, — безапелляционно выдал Снейп и поднял на директора холодный решительный взгляд, напоминая ему о границе дозволенного им участия.
— Как ты намерен это сделать? — Альбус, как всегда, был беспощаден.
— Что-нибудь придумаю. Я разговаривал с Люциусом, высказал пару тройку соображений, которые заинтересовали Лорда.
— И то, о чем я просил тебя сказать, тоже? — он настойчиво смотрел на зельевара, вынуждая его продолжать разговор.
— Да, — коротко отрезал он, глядя на директора своим напряженно - пронизывающим взглядом. — Альбус, я думаю, что…
— Рано, Северус, — коротко и твердо прервал его директор, — нужно, чтобы Том безоговорочно верил тебе. Игра скоро усложнится до предела и сложно станет держать ситуацию под контролем.
— Я не отпущу ее одну, — решительно возразил Снейп и порывисто отошел к окну, словно не мог больше выносить на себе этот давящий взгляд. Он знал, что его могли убить, но смириться с мыслью, что Нат пойдет туда одна было невыносимо.
— Он не тронет ее. Нагирий ему не позволит. Да и Натали уже набирает силу, и если сейчас она действует скорее по наитию, то буквально через месяц вступит в полную силу. Нагирий знает это, — Альбус старался говорить спокойнее, но повелительные нотки делали его голос жестким и назидательным.
— Как я узнаю, что пришло время? — со смирением спросил Снейп, немного помедлив, стараясь подавить нервную дрожь и поднял глаза на Альбуса.
— Ты поймешь, мой мальчик, ты сразу все поймешь. Уже скоро.
Он с сочувствием наблюдал, как снова разбередил только начавшие зарубцовываться раны в сердце этого сильного, умного, молодого мужчины, которые снова начали кровоточить. Он знал, какую причиняет ему боль, но он шел к этому моменту так долго, что у него не осталось права на жалость.
Не говоря ни слова, Снейп откланялся и стремительно вышел из кабинета директора в обычном для себя состоянии бессильного негодования, которое надоедливым послевкусием сопровождало почти каждую беседу с директором последний месяц. Он пытался подавить его до того, как начнет испытывать жалость к себе, с которой могла справиться лишь внушительная порция огневиски. А терять контроль вообще не входило в его планы. Тем более сейчас.