Черт. Это одновременно и горячо, и чертовски неправильно.
— И как меня пытают? Похоже, я получаю лучший конец сделки с завтраком и шоу.
— О? Ты думал, это для твоего блага? Скорее, я назначила тебе два интервью после гонки, потому что все знают, что ты любишь быть в центре внимания. Хотя добавление синих шариков к твоему утру — плюс. — Она широко улыбается.
То, как она сделала так, чтобы у меня был худший день, впечатляет меня больше, чем раздражает.
— Ты меня разыграла.
Елена качает головой.
— Считай это просветлением. — Она идет в сторону своей комнаты с тарелкой того, что должно было быть моим завтраком. — P.S. Если хочешь позавтракать, вызови обслуживание в номер сам. Я тебе не горничная. — Ее ухмылка — последнее, что я вижу, прежде чем она закрывает дверь в свою комнату.
Елена, мать ее, Гонсалес показала себя достойным противником.
Игра началась.
Команда бегает по гаражу, проводя последние проверки перед Гран-при Австралии. Ксанакс, который я принял после завтрака, подействовал на мой организм, превратив мою тревогу в временную проблему прошлого. Я принимаю нужную дозу, чтобы притупить беспокойство и оставаться начеку, потому что последнее, что мне нужно за рулем автомобиля на скорости триста километров — это приступ паники.
Елена улыбается мне из угла гаража, злорадствуя по поводу своего предыдущего представления.
Я пользуюсь тем, что Элиас занят, чтобы поговорить с ней.
— Так вот как это будет между нами? Я толкаю, ты тянешь?
— Это зависит от обстоятельств. Ты собираешься быть задницей весь сезон?
— Я не знаю.
Искренне не знаю. Я не могу предсказать, когда дерьмо попадет в вентилятор.
— Как обнадеживающе.
Я издал негромкий смешок.
— Некоторые называют меня непредсказуемым.
— Это те же люди, которые оставили тебя в отключке рядом с писсуаром? Потому что они не ошибаются.
Черт. Она не сдерживается. Почему-то я нахожу это… освежающим.
Горе мне. Богатый мальчик, который заставляет всех и их матерей целовать мою задницу ради пятнадцати минут в центре внимания. Общение с такой, как Елена, напоминает мне о том, насколько я человек. Это смиряет и одновременно пугает меня до смерти.
— Говоря о непредсказуемости, я могу сказать то же самое о тебе. Сегодняшнее утреннее шоу было чем-то другим… Ты упаковала все эти ночнушки для меня?
Ее щеки приобрели лучший оттенок розового.
— Это то, что ты заслужил.
— Люди знают об этой твоей стороне?
— О той, которая не спускается без пинков и криков? О, да.
— Я бы предпочел, чтобы ты кричала, а не пиналась, но я играю, если это твоя изюминка.
Ее щеки из розовых превратились в кроваво-красные.
— Ты не можешь…
— Говорить с тобой таким образом? Я не могу рассказать тебе, как после твоего маленького шоу я дрочил на образ тебя, склонившейся над моей кроватью, пока я трахал тебя? Это был один из способов поднять мне настроение перед гонкой.
Глаза Елены блуждают по гаражу, останавливаясь где угодно, только не там, где я хочу.
Я щелкаю пальцами перед ее лицом.
— Ты можешь играть в свои маленькие игры, а я могу играть в свои. И уверяю тебя, я получаю от этого больше выгоды.