Молчу какое-то время и мои глаза загораются каким-то новым чувством, когда разговор касается Диксона. Рик замечает это и его губы растягиваются в искренней улыбке. Он умеет читать меня, как никто другой. И сейчас я не должна объясняться перед ним за свои чувства, ведь он видит всё сам.
— Когда я поняла, что надежды найти вас нет, как я думала, — смотрю на Рика, но уже не испытываю стыд за то своё решение. Оно оставило на моём сердце шрам, но я жива. А это самое главное. — Дэрил выбил из моих рук пистолет как раз в тот момент, когда я хотела выстрелить себе в голову. Сидя на кафеле в магазине, раненная и вся в слезах и грязи. Я хотела покончить с этим. У меня не осталось тех, ради кого стоило бороться и я решилась на это дерьмо. Он не только не позволил мне этого сделать, но ещё и привёл к вам. И мои слова сказанные тогда Шейну не было пустым обещанием. Я обязана ему жизнью, Рик.
— Но ты же с ним не из-за чувства долга? — Осторожно спрашивает он и это вполне логичный вопрос.
— Конечно, нет. Я бы никогда не поступила с ним так, а тем более с собой. И к слову, мы не вместе. Типа, мы даже не спим вместе. Ну, точнее, только один раз, но это и вправду был только сон, ничего больше.
— Тогда почему ты не дала тогда отпор Шейну?
— Я бы все равно ничего не доказала, а выглядело бы так, словно я оправдываюсь. И, возможно, если он будет думать, что у меня кто-то есть, то наконец отвалит от меня. В ту ночь Шейн опять пришел ко мне и стал агрессивно вести себя, а Дэрил заступился. Я не нуждалась в этом, я отлично вмазала ему сама, но… Я не знаю как это объяснить. Дэрил едва стоял на ногах и по силе значительно проигрывал в тот момент Шейну, но он все равно встал передо мной, загораживая меня собой. Уолш специально провоцировал его, задевая меня. И Диксон как дурак велся, но он не думал о себе в тот момент. Как это отразиться на нём.
— Ты влюблена?
Этот вопрос звучит вполне спокойно и предсказуемо, поэтому я не удивляюсь и лишь пожимаю плечами. Оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.
— Влюбляться в наше время не самая хорошая идея. И я не могу дать полное определение тому, что я чувствую. Но если бы выбор был между ним и шоколадным мороженым, то вероятнее всего, я бы выбрала его.
— Черт побери, это много о чём говорит.
И фраза Рика звучит вполне серьезно, без насмешки. И сейчас я осознаю, что это и правда много о чём говорит.
Х Х Х
Останавливаюсь в шаге от склонившегося над могилой Дэрила. Я не знаю как вести себя в подобных ситуациях, но я не могу быть в стороне. Я хочу поддержать его или просто быть рядом, разделяя его печаль. Он сидит здесь уже целый час и просто смотрит в сырую землю, на верху которой лежит белый цветок, который он видимо принёс сам. Я сажусь рядом с ним молча и смотрю на цветок, лепестки которого треплет легкий ветер. Дэрилу действительно больно от смерти этой девочки. Он искал её больше остальных, он едва не погиб, ища её. А она всё это время была в ангаре рядом с нами, но уже в роли ходячей. Боюсь представить, что почувствовала Кэрол, увидев родную дочь в этом обличии.
Протягиваю руку и ловлю ладонь Диксона. Не знаю хочет ли он видеть меня сейчас, но пусть он лучше прогонит меня, но я хотя бы попытаюсь быть рядом. Он не отдергивает и не убирает свою руку и я поэтому даю себе вольность и переплетаю наши пальцы. Упираюсь лбом в его плечо и закрываю глаза. Почему у меня нет способности забирать чужую боль? Я б с радостью сейчас воспользовалась этой супер силой.
— Ей было всего двенадцать. Двенадцать, Мэди.
Он не называет меня Монстром, а зовёт по имени. И это словно нож режет меня по больному. Он крепче сжимает мои пальцы, ища поддержки и я отдаю ему всю свою энергию. Я не знала эту девочку, но я страдаю за ней и разделяю боль остальных. Я верю, что она в лучшем мире и ей больше не придется переживать тот ужас, который мы проживаем ежедневно.
Но мне так страшно представить, что она чувствовала в тот последний момент, когда оказалась одна в лесу и увидела ходячего. Почему жизнь настолько несправедлива?
— Мне так жаль, — искренне шепчу я, не находя больше слов. Мне бы хотелось владеть даром красноречия, но увы.