И, наверное, что-то еще.
Двигаясь в медляке, Витька вначале отводил глаза, но потом заметил, что Светка смотрит на него, не отрываясь. И тогда он тоже стал смотреть на партнершу.
Светкины губы были чувственными и влажными, они прямо гипнотизировали и манили к себе. Было ясно, что на вкус эти яркие губы сладкие и жадные.
Глаза Светы были зелеными, в них блестела хитринка, какая-то двусмысленность, порочность.
Она вдруг сомкнула руки на Витькиной шее и он машинально прижал ее к себе. На своей груди парень почувствовал ее круглые груди, которые оказались умопомрачительно мягкими. Света прижалась в щеке партнера и прошептала сквозь песню:
— Я тебе нравлюсь? Хоть немного?
Витька не знал, что сказать. В голову лезли всякие высокопарные комплименты, но это было всё не то…
— Да.
Она прижалась к нему еще сильнее. Витьке очень хотелось опустить руки ниже, с талии на крутые женские бока. Он так и сделал. Светка не возражала, наоборот, стала прижиматься еще сильнее. Витька даже периодически чувствовал твердый женский лобок, нарочно трущийся о его бедро.
Медляк кончился, заиграл «Синий-синий иней», девчонки встали из-за стола и присоединились к паре.
Витьку вытолкнули в круг, он танцевал и поворачивался по очереди к каждой из пяти своих соседок.
Все глаза смотрели только на Витьку. И во всех была страсть!
Вдруг во входную дверь громко и требовательно застучали.
Глава 10. Незваные гости хуже татар
Все сразу затихли.
— Девчонки, ждете кого-нибудь? — спросила обеспокоенная Наташа.
Все промолчали, пожимая плечами. Витька посмотрел на часы: девять семнадцать. Может, соседи?
Неожиданные гости ведь никому не нравятся, правда?
— Тише, девочки. Разберусь, — Виктор успокоительно улыбнулся встревоженным соседкам.
Он поспешил к двери, а немного охладившие пыл женщины выключили магнитофон, и стали прислушиваться.
Уже подходя к двери, Витька снова услышал громкий стук. Да блин! Ногой, что ли, там долбят? Такое поведение не сулит ничего хорошего.
Похоже на милицию. Они так же долбили в их с мамой дверь, когда соседи жаловались на шум.
Или похуже милиции…
Витька открыл дверь.
На пороге стояли двое парней. Сразу стало ясно: пришли неприятности.
Тот, что пониже, был одет в широченные штаны, держащиеся не на ремне, а на модных помочах. Из угла в угол его тонких губ гуляла цигарка. Всклокоченные волосы явно давно не знали расчески. Наглые глаза злобно буравили Витьку.
Второй, дылда — на две головы выше Виктора, меланхолично и в упор смотрел на него. На футболке не первой свежести виднелись многочисленные дырки, прожженные, по-видимому, папиросами.
— Чё закрылись то? — спросил тот, что пониже, не вынимая изо рта даже не дымящуюся папиросину. И противоречиво добавил. — Открывать не спешил?
Витька молчал. Вопросы он расценил как риторические и не требующие ответа.
Низкий ухмыльнулся и сделал шаг в квартиру. Точнее, попытался. Витька тоже шагнул вперед и преградил гостю дорогу.
Низкий хмыкнул:
— Ты чё за чмо? — они с дылдой гаденько захихикали. — Наташкин хахель, штоле? Пустик-сь…
Он протянул руку, чтобы отодвинуть преграду со своего пути. Витька поймал его руку и оттолкнул.
Низкий обернулся к дылде и с грустью сообщил:
— Ты смотри, Коса, герой, мля… Митхун Чакраборти, в натуре, га-га-га…
— Чего надо-то? — спросил угрюмо Витька.
— Тебе какое дело, хмырь?
— Это ты хмырь. Я не хмырь. Я человек. Повторю еще раз, для тупых: чего надо?
— Ого. А шо такой дерзкий? В садике вежливости не учат?
— Меня научили. А тебя не доучили. Вернись, доучись.
— Смотри, Коса, фраер нарывается.