— Он высокомерный, надменный, острый на язык самодовольный индюк! Гвиневра сама так пишет, — фыркнула Гермиона. — Это явно какой-то старый… Вот, послушай, — она отбросила волосы назад и принялась читать вслух:
«Уже на протяжении нескольких недель он постоянно навещает меня, принося с собой нужные мне травы. Отцу становится все хуже, и я не знаю, как могла бы продержаться без его помощи…»
— Видишь? Он как будто заменяет ей отца, — она закатила глаза.
Малфой с плохо скрываемой улыбкой смотрел на нее, и его глаза лучились искорками веселья.
— Ты уверена, что дело в этом? — спросил он наконец.
— Ну еще бы, — Гермиона вернулась к дневнику. — О, она наконец называет его по имени: «Все больше и больше я удостоверяюсь в чистом сердце Юлиуса. Его забота заставляет меня замечать то, что ранее было скрыто от моих глаз за окрашенным дурными манерами фасадом юности». Что еще за фасад юности?
— Как, еще раз, его звали? — Малфой уже не сдерживал веселья, смеясь почти во весь голос.
— Юлиус, — раздраженно ответила Гермиона. — Его звали… О боже! — вскрикнула она и прижала ладонь к губам.
Драко хохотал, держась за живот.
— Кажется, я только что оскорбила твоего пра-пра-прадеда, — прошептала Гермиона, и он согнулся в новом приступе хохота.
Когда Драко наконец смог вернуться в нормальное состояние, она заметила:
— Ты мог сказать мне раньше!
— И пропустить все веселье? — он поднял брови. — Вот уж нет!
***
— Есть еще факты из биографии твоей прабабки, которые я трактую неправильно? — уточнила Гермиона на следующий день.
— За исключением ее влюбленности в моего прадеда, нет, — улыбнулся Малфой. — У тебя впереди прекрасная история о том, как они поженятся, оборудуют в особняке лабораторию, обзаведутся кучей книззлов и родят наследника. Наслаждайся, — протянул он.
— Ты читал ее дневники? — удивленно повернулась к нему Гермиона.
— Надо же было как-то практиковать французский, — он пожал плечами.
— Н-но… Погоди… Где эта часть про книззлов?
Малфой встал и приблизился к столу. Нависая над ней угрожающе близко, он оперся обеими руками на столешницу и заинтересованно выискивал нужную книгу.
— Кажется, где-то здесь, — он схватил один из дневников. — К тому времени она уже писала на английском. Так, — Драко уверенным движением раскрыл дневник посередине, — вот тут она объявляет, что собирается завести животных.
Гермиона чувствовала жар, исходивший от его тела. Он находился буквально в паре сантиметров от нее, и, казалось, положил одну руку на спинку ее стула. Она неловко поерзала, ощутив тягучее тепло в животе.
Они оба склонились над страницей. Гермиона пробегала взглядом по строкам, пока не наткнулась на зацепившее ее предложение.
— Она собиралась изучать защитные чары! — воскликнула Гермиона и резко подняла голову: — Малфой, это же…
Она не успела договорить, крепко приложившись затылком обо что-то твердое, и вскрикнула от боли. Ощупывая пострадавшее место, она обернулась.
Малфой зажимал свой нос обеими руками.
— О господи, — ее глаза расширились от ужаса, — Драко, прости! Я не хотела!.. — бормотала она, протянув к нему свободную руку.
— Все в порядке, — прогнусавил он, запрокидывая голову в попытке остановить кровь. — Знаешь, в этот раз мне даже не обидно.
Гермиона, взяв его за плечо, подвела к креслу и усадила в него.
— Дай посмотреть, — выдохнула она, склонившись изучая его лицо.
Малфой, задрав голову, отнял руки от пострадавшего носа и скосил на нее глаза.