— Ну, в общем, это было его условием.
— Что ты скрываешь? Что ему нужно? Зачем мы здесь?
— Послушай, это прозвучит странно и, возможно, покажется абсурдным, но это последний шанс вытащить тебя из Азкабана, — начала Гермиона, и постепенно ее голос креп. — Мы здесь, чтобы добыть кровь василиска.
— Кровь… чего? Василиска? — Малфой глупо посмотрел на нее, а потом изменился в лице. Кончики его губ дрогнули, растягиваясь в усмешке, а потом он захохотал, все громче и громче, пока не сложился от смеха пополам.
— Кровь! Василиска! — повторял он, заливаясь, и ему даже пришлось упереться ладонями в колени. — …верную смерть. Он послал меня на верную смерть, вот почему он отпустил меня, — он зашелся в кашле, и Гермиона нахмурилась. — Ты привела меня на верную смерть, ну, конечно, почему бы еще меня оттуда выпустили…
— Я знаю, что это звучит безумно, — Гермиона приблизилась к нему. — Но послушай. Да, здесь есть василиск. Однако он появился недавно, а значит, он еще маленький, и нам будет намного проще с ним справиться. Скоро в заповедник прибудут отряды ликвидаторов из отдела регулирования магических популяций: они все еще ждут, когда созреют мандрагоры, чтобы приготовить зелье, поэтому и не суются сюда. Так что у нас не так уж много времени для поимки василиска. Нам даже не надо его убивать, а всего лишь найти и собрать кровь. Одного флакона будет достаточно, — заявила Гермиона, пока Малфой, пораженный, слушал ее, а его брови ползли все выше.
— Даже если это и так, — осторожно ответил он, — то что мы можем? Мне даже палочкой пользоваться нельзя.
Гермиона, ухмыльнувшись, взяла в руки сумочку и подняла ее повыше:
— У нас есть все, что нужно, Малфой.
Они долго шли, чтобы найти место, подходящее для палатки. Как объяснила Гермиона, днем василиск не высовывается, поэтому сейчас это место безопасно. Однако с наступлением темноты им следовало соблюдать крайнюю осторожность: не покидать палатку, а если так выйдет, то держать глаза крепко зажмуренными и не шевелиться, поскольку василиск реагирует на движение.
Поэтому в дневное время они будут искать следы василиска, чтобы сделать приманку и заманить его в магическую ловушку.
— Я полагаю, что у нас есть около недели, после чего в больнице Святого Мунго приготовят зелье, и Министерство направит сюда группу из комитета по уничтожению опасных созданий, — сказала Гермиона, когда они наконец разбили палатку.
День близился к концу, и к поискам она решила приступить на следующее утро.
Ночевать в одной палатке с Малфоем было странно. Во-первых, он был неестественно тихим все то время, что Гермиона возводила палатку и доставала из своей бездонной сумочки все подготовленные вещи: провизию, одежду, несколько книг, пару полотенец и мыло, пергамент, перья и карту.
А во-вторых… Что ж, Гермиона раньше не проводила время с теми, кого освобождала из заключения. Она знала, что такое ликование в зале суда. Их радость, с которой некоторые из них искренне благодарили ее — в основном те, кто еще был не полностью подавлен, чтобы иметь в себе силы на благодарность. Она понимала, что их жизни менялись. Но Гермиона не видела, что происходило после того, как оправданных заключенных отпускали из зала суда.
Она предложила Малфою новую одежду, которую тот растерянно принял после недолгого колебания. Гермиона вышла из палатки, чтобы он мог переодеться, предварительно наколдовав таз воды и слегка подогрев ее заклинанием. Малфой встретился с ней взглядом, когда она выходила. Это было непривычно — встречаться взглядом с ним и знать, что он не будет бросаться шуточками, не скривит губы в презрительной усмешке. Малфой просто смотрел ей в глаза чуть дольше трех секунд, пока она шла мимо него.
Спустя десять минут он аккуратно вышел из палатки, приподнимая полог. Его волосы были влажными, а лицо все еще мертвенно-бледным, но чистым. Захваченная Гермионой одежда была ему великовата, но в ней он выглядел так, словно был… обычным человеком, а не узником Азкабана.
Когда Гермиона переоделась и вышла наружу, чтобы позвать его, солнце уже садилось за горизонт. Малфой стоял в нескольких шагах впереди, и, замерев, глядел куда-то поверх деревьев. Гермиона приблизилась и заметила, что он учащенно дышал, несильно сжимая руки в кулаки. Он настороженно обернулся к ней, когда она встала рядом, и на его лице мелькнуло странное выражение, прежде чем он успел взять себя в руки и скрыть его.
В этот момент Гермиона поняла, что внутри у нее что-то дрогнуло. Ей придется столкнуться с чем-то доселе неиспытанным, и это вызывало противоречивые чувства.