— Дочка, ты совсем бледная, не заболела ли? — от обеспокоенного взгляда матери не укрылся помятый вид Маши за завтраком.
— Нет, мамуль, просто пол ночи проворочалась. Бессонница.
Галина Ивановна задумчиво посмотрела на дочь, но воздержалась от распросов.
Неужели влюбилась? Наверняка, — подумалось ей.
Ведь со времён первой школьной любви — Виталика Серова прошло уже два года, а значит давно пора было обратить на кого-то внимание. Машин первый ухажёр был очень хорошим, спортивным парнем и они ходили за ручку почти два года, постепенно заставив Галину привыкнуть к такому положению вещей. Но Виталика, который был старше Маши на целый год забрали в армию, где он подписал контракт и остался насовсем.
Дочка погоревала, но совсем недолго, потому что впереди было поступление в желанный вуз, новые знакомства и друзья, да и влюблённость в Виталика была совсем детской, не подкрепленной ничем серьезным.
— Господи, только бы хорошим парнем оказался, — шёпотом просила Бога мать, про себя уже представляющая дочь в белом платье на руках у улыбчивого, доброго и порядочного мужчины.
Но колесо судьбы уже крутилось совсем в другом направлении и никто, включая Галину Ивановну, не мог повлиять на ход событий.
После обеда Маше написала Таня, с предложением встретиться в кофейне в семь. Сначала она хотела отказаться, помня вчерашний не очень приятный разговор, но потом вдруг вспомнила, что подруга совсем скоро улетит к отцу в столицу, и долгих полтора месяца будет отсутствовать в городе. Поэтому она без сомнений отбросила обиды и собравшись, отправилась в центр.
Всю дорогу её не покидало какое-то странное ощущение. Казалось, что Кулецкая что-то скрывает. Это её нежелание разговаривать и загадочные просьбы в смс сообщениях нанести макияж и надеть тот самый сарафан, обтягивающий формы.
Просьбу подруги Маша выполнила только частично: полюбившийся им обеим наряд надела, но собирать волосы наверх и наносить косметику не стала, потому что решила, что повода для этого совершенно нет.
Поднявшись на террасу она пробежалась глазами по посетителям в поисках Тани, но так и не увидев её, немало удивилась.
Странно. Только ведь писала гневные сообщения по поводу моего опоздания, а сама…
Тут медленно поворачивающаяся Маша наткнулась взглядом на знакомое лицо и замерла.
Нет, это не может быть он! Третья случайность за месяц — это уже слишком.
Жар прилил к щекам, а руки намертво вцепились в ремень сумочки, не найдя другого спасительного предмета.
Горин был как всегда невероятно притягателен и расслаблен, как хищник после охоты, и к Машиному полному недоумению, смотрел прямо на неё.
Она сжалась под оценивающим взглядом холодных голубых глаз и надменного красивого лица, и казалось, совсем забыла как дышать.
Однако, когда источник её смущения поманил Машу пальцем, она вдруг всё поняла.
Неужели Кулецкая?
Внезапно пришло понимание того, зачем подруга просила привести себя в порядок, давала указания по поводу наряда и общалась только посредством сообщений.
Руки сами потянулись к телефону и уже через два гудка Таня взяла трубку:
— Алло, ты на месте?
— Я на месте, а ты где? — срывающимся голосом спросила Маша.
— Я не приду, подруга. Не обижайся, но я видела, как он тебя впечатлил.
— Зачем? Я разве просила тебя? Разве можно вот так просто решать за кого-то? Что я ему скажу? Что, хувидев, что он богат, передумала и решила начать общение? — по щекам заструились слезы, и Маша вдруг вспомнив, что за ней наблюдают, стала торопливо стирать их с лица ладошкой.
— Я ради тебя, Машка, правда, не плачь, — голос подруги бы полон раскаяния.
— Ладно. Пока.
Нажав отбой, она позволила себе всхлипнуть в последний раз, и собравшись с силами, медленно двинулась в сторону того самого столика.