Выискивая благоприятную возможность, я на мгновение утратил бдительность, и мое сердце оказалось открытым. Клинок Талерри, будто жалящая змея, тут же рванул вперед; итальянец всем телом потянулся вслед за прямым ударом. Моя рапира устремилась навстречу противнику, и за долю секунды до того, как меня коснулось острие, мой клинок мягко щелкнул по клинку итальянца и отклонил его в сторону. Лезвие, не причинив мне вреда, прошло мимо, тогда как инерция рывка привела Талерри прямехонько на мою рапиру, насадив его на тонкий клинок. Я ощутил, как шпага пронзает врага, словно набитый опилками тренировочный манекен; эфес со стуком уперся в ребра. Я выдернул шпагу. Талерри, судорожно вздохнул, захрипел и замертво повалился на пол.
Со всех сторон на меня обрушился гром аплодисментов. Измученный и усталый, я побрел к своим товарищам по несчастью, столпившимся на краю площадки, и там меня радостно поприветствовал Денхэм. Пока я принимал его поздравления с победой, остальные члены группы взирали на меня с долей уважения, читавшейся на их свирепых лицах.
Утомленный многочасовым путешествием внутри времямобиля, испытывая легкую тошноту от пролитой крови, я опустился на ступеньку и без интереса наблюдал за двумя последними поединками. Когда те завершились, был отдан очередной приказ, и мы быстро зашагали вниз по лестнице, по которой ранее поднялись в зал. Стражники сопроводили нас в другой коридор и, разделив по двое, запихнули в располагавшиеся вдоль коридора тесные камеры
Я надеялся попасть в одну камеру с Денхэмом, поскольку хотел подробно расспросить его, однако удача не улыбнулась мне, и пару мне составил светловолосый великан, убивший араба в первом поединке. Безжалостными толчками нас загнали в крошечную каморку, и я услышал, как позади меня с лязгом захлопнулась тяжелая металлическая дверь.
ГЛАВА 9
ВЗАПЕРТИ
Десять дней провел я в той тесной камере, запертый с огромным северянином. При первом же осмотре помещения, я убедился, что оттуда невозможно сбежать: стены были сложены из гладкого камня, а единственным отверстием в них оказалась двухдюймовая труба, служившая для вентиляции воздуха. И хотя в камере отсутствовало окно - в знакомом нам понимании этого слова, - в дневное время туда поступало вполне достаточно света. С восходом солнца стена камеры, обращенная на внешнюю сторону здания, делалась невидимой и впускала внутрь мощный поток света. Этим-то и объяснялось озадачившее меня обстоятельство - отсутствие окон на фасаде цилиндрических зданий города. Очевидно, жители города обрабатывали наружные стены своих построек таким образом, что при свете дня те были прозрачными изнутри и оставались совершенно непроницаемыми, если смотреть на них с улицы.
У меня имелось и другое свидетельство научных достижений этого народа, а именно - пища, которую нам подавали два раза в день. Эта пища была ничем иным, как прозрачной золотистой жидкостью с легким маслянистым привкусом, а в остальном - совершенно безвкусной. Несмотря на это, я обнаружил, что в ней содержатся все необходимые человеческому телу питательные вещества, поскольку за все время, проведенное в этом странном городе, я не употреблял никакой иной пищи и ни разу не испытывал в ней потребности.