Малфой берет её руку в свою, осторожно разводит тонкие пальчики и надевает золотую полоску на один из них. Грейнджер открывает и закрывает рот несколько раз, не находя, что сказать.
— Ваша Светлость…
— Драко, — он поправляет её и целует костяшки пальцев.
— Но почему? Ты ведь знаешь меня буквально несколько часов. И моя кровь…
— Не имеет для меня никакого значения. Я сказал тебе всё, что должен был. Для меня любая женщина меркнет на твоём фоне. Я был и буду влюблён в тебя с того первого момента, как ты позволила утонуть в своих глазах.
Наверное, если бы Малфой мог подобрать более удачные, красивые слова для описания всего, что она сотворила с ним за короткие минуты их знакомства, он бы их выразил. Но когда она просто целует его, отдавая всю себя, падая ему на грудь, он уже не думает о поэмах и любовных письмах. У него будет целая жизнь, чтобы написать ей миллионы таких, восхваляющих каждое из её многочисленных качеств.
— А что насчёт тебя? — Драко позволяет себе отвлечь её, покрывая горячими следами ключицы под тихие звуки её прекрасных стонов. — Вот так сразу отдать всю себя?
— Если любовь и существует, то только та, что с первого взгляда, — смело говорит Гермиона, и у него нет ни единого повода ей не верить.
Малфой подхватывает её за талию и тут же опускает на огромную постель. Дергает за верёвки на подпорках, чтобы балдахин окутал их полностью. Спрятал от всех. На всю ночь она принадлежит лишь ему. А теперь, вообще-то, на всю жизнь.
— Только не останавливайся, ладно? — просит она, и Драко кивает.
— Никогда.
Он берётся изучать её всю, каждый миллиметр кожи. Стягивая корсет, он тратит драгоценное время, чтобы насладиться открывшимся ему видом. Её грудь небольшая, легко помещается в его ладони, пока другой рукой он скользит по рёбрам своей будущей жены. И сразу же запечатывает каждое своё действие поцелуем. Это касание столь интимное и чувственное, что Гермиона выгибается под ним, тянется ему навстречу и встречается с его бёдрами.
Ей стоило бы думать о приличиях. Но ведь она не леди. Пока ещё нет.
Драко вжимает её в матрас сильными руками, буквально придавливает к поверхности, и сразу же очерчивает губами нежную кожу под правой грудью, а затем аккуратно цепляет зубами сосок и слышит писк, сорвавшийся с её губ.
Это не услада для его ушей, это настоящая музыка.
Опускаясь ниже, Малфой обводит языком маленькие неровности на её коже, которая на вкус как настоящий мёд, поэтому и нравится ему столь сильно. Она будет высечена в его голове со всеми своими недостатками, которые он назвал бы преимуществами, навечно. И когда он сползает к её ногам, становится на колени и поднимает к ней свой взгляд, то видит лишь протест в её глазах. Но пока тот остается немым, и пока она все ещё обнажена на покрывалах перед ним, Драко не останавливается. Цепляя шёлковое белье, он стягивает его вниз по стройным ногам и откидывает за границу их постели.
Она задыхается перед ним, буквально мечется по постели. Малфой целует её слишком хрупкую коленку, царапая ногтями кожу, поднимаясь выше, пока не достигает ступни и не устраивает ту на своём плече. Грейнджер меньше его, ниже, может, почти на голову, и сейчас он смотрит на неё и понимает, что она действительно маленькая. Ему даже становится страшно сломать её.
Драко переворачивает Гермиону на живот и тянет на себя, пока она не становится на колени вместе с ним. Его член настолько восхитительно упирается ей в спину, что она стонет так, что ему приходится зажать её рот ладонью.
— Чуть тише… Там внизу ещё идёт бал, помнишь?
Ей необязательно знать, что на комнате стоит заглушающее заклинание.
Гермиона откидывает свою голову ему на плечо, целует в шею, точнее, в то самое место за ухом, и Драко пронизывает зарядом от этой ласки насквозь. Он чувствует её улыбку кожей.
Малфой рисует круги на её ребрах, проводит обеими руками по изгибу её талии и понимает, что может обхватить ту почти полностью. Одной рукой он продолжает удерживать девушку близко к себе, а второй соскальзывает ниже. Перпендикулярная линия невидима для неё, но горячее касание поперёк низа живота заставляет её вздрогнуть. Драко кусает её плечо, опуская пальцы, и она моментально подаётся навстречу его движению, но его руки удерживают её.
— Тш-ш-ш, — попытка успокоить заканчивается тем, что он улыбается подобно коту.