Она смотрела, как сначала он потер щеку, затем повернул голову обратно к ней.
— Я предлагаю тебе реальную возможность жить так, как хочешь. Почему ты не можешь просто взять её?! Я НИЧЕГО не могу сделать со своей жизнью. НИЧЕГО. Мне остается только, сука, доживать эти дни в надежде, что я не умру в ПОЛНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ! — снова вскричала Гермиона.
— ДА ТЫ НЕ ОСОБО ПЫТАЕШЬСЯ НЕ УМИРАТЬ!
— Я СМИРИЛАСЬ СО СВОЕЙ УЧАСТЬЮ.
— ТЫ ПРОСТО СДАЛАСЬ, ГРЕЙНДЖЕР. ПРИЗНАЙ ЭТО!
Она отшатнулась, пораженная его же словами. Он правда… он серьезно верил, что она не пыталась и не искала? Грейнджер даже видеть его больше не желала. Она отвернулась, указывая двумя пальцами на дверь.
— Выметайся. Я не хочу тебя видеть.
Но Малфой схватил её запястье и движением, от которого у нее заныли кости, развернул весь её корпус к себе. — Признай это, Грейнджер. Ты просто опустила руки и решила, что ты плохой человек.
— ВЫМЕТАЙСЯ! — взревела девушка, стараясь вырвать руку, но Драко держал её слишком крепко. — ПРОСТО ИДИ К ЧЕРТУ!
— Признай. Это нетрудно, — все настаивал он.
— ДА. ДА. ДА. ДА! — наконец выкрикнула она и тут же подняла к нему глаза, снова красные от подступающих слез. — Да… — резко переходя на шепот уже плакала Гермиона в его руках. — Мне надоело жить в этом мире. У меня ничего не осталось. Я одна. Я так жить не хочу.
— Ты не одинока, неужели ты, блять, этого не видишь?
Она захлебнулась сначала от его слов, но даже не успела ответить. Драко притянул её к себе так быстро, что из груди вырвался только писк от удивления. Она вновь могла бы ждать от него всего, что угодно, но нет. Он умел удивлять её с самого первого дня знакомства. Не всегда в положительном плане, но сейчас ей было это совершенно неважно.
Гермиона вцепилась в его черную рубашку обеими руками, отвечая на поцелуй мгновенно, даже не до конца отдавая себе отчета, что происходит. От Малфоя веяло ароматом леса, хвойного, в котором есть риск заблудиться, если не знаешь дороги назад. Она легко потеряла тот чертов запах тьмы и смерти в привкусе его губ, от которых чуть отдавало сигаретным дымом, но больше какой-то сладостью. Драко был как шоколад, он был на вкус… слишком волшебным.
Она обвила его шею руками, а его ладони сильнее прижали её к себе, пока он отвечал на поцелуй с таким же рвением. Они будто дышали друг другом, научившись делать это впервые за многие годы сплошного одиночества и самобичевания. Потонувшие в собственной боли, они разучились чувствовать что-то другое.
Целовать его было, как снова жить, не иначе. Это был отголосок той жизни, куда ей уже никогда не добраться. И странно было ощущать что-то столь знакомое с тем, кого ты едва знаешь. Хотя, наверное, Гермиона бы поспорила с таким выводом.
Но немного позже.
Драко даже не потрудился наколдовать им кровать или еще что-то, и черт, как же Грейнджер была ему благодарна за то, что он отстранился лишь на секунду, чтобы покрыть поцелуями её щеки, скулы, обе уголка губ, пока он тянул её на пол за собой. Но Гермиона была нещадно потеряна, чтобы заметить, как она уже сидела на полу, обернув обе руки вокруг его шеи и зарываясь пальцами в жесткие светлые пряди.
Они казались ей мягче издалека, но на самом деле почти царапали её ладони. Она оттянула его волосы, чтобы на секунду остановиться, взглянуть в его глаза, а потом не нашла там ничего кроме решимости и желания, очевидного настолько, что серость темнела и превращалась в грифель. Большего было и не нужно.
Она снова его поцеловала, но замедлила темп. Гермионе было нужно продлить этот момент настолько, насколько это вообще было возможно. Драко провел по её талии руками, сначала вниз, а потом теплым ладонями прямо под тонкую ткань майки, задевая пальцами угольный рисунок на коже.
Девушка выгнулась вперед на его прикосновение, прижимаясь грудью, таким ярким оно было. — Чувствуешь? — прошептал он ей между поцелуями в район ключиц. И новое движение, уже по спине, где она ощущала каждой клеточкой каждый отпечаток его пальцев. — Это ты живешь. Всё еще живешь.