Я заставила себя пойти к выходу из комнаты, когда в голову мне пришла шальная мысль.
— Прю? — Окликнула я, остановившись в дверях и дожидаясь, пока камеристка поднимет на меня глаза. — А в том, давешнем споре… Ну, про парк… Так кто все-таки победил?
— Она заработала на Вас десятку, — вклинилась в разговор Честити, и улыбнулась мне неожиданно теплой улыбкой. — Все будет хорошо, маленькая мисс!
Что ж, покидая комнату, я чувствовала себя чуточку уверенней — мне хоть в чем-то удалось утереть нос этому несносному типу.
Прежде чем ступить на верхнюю площадку лестницы, я приостановилась. Грядущее «сошествие королевы бала по лестнице вниз», множество раз обыгранное галанетом и кинематографом, сейчас казалось мне действом донельзя глупым и неуместным. Я взмолилась, чтобы тетушка «придумала, хоть что-нибудь», и осторожно выглянула из-за угла. Ярко освещенный холл был пуст. Переведя дух и возблагодарив светлых богов и виконтессу, я стала спускаться по лестнице, когда мой взгляд, совершенно случайно, наткнулся на смутно знакомого мужчину, прислонившегося к стене в тени портьеры, и наблюдающего за мной. Виной ли тому необычный ракурс, или странное выражение лица, но я не сразу осознала, что вижу перед собой Того-Самого-Рауля, а когда поняла…
Я разозлилась на саму себя — на собственный интерес к этому незнакомцу; на то, что он показался мне красивым; на то, чтоменя взволновало его присутствие. Больше всего я боялась, что Рауль поймет или догадается об этом, а еще — что скажет очередной дежурный набор слов, и мне захочется изо всей силы ударить его веером по голове. Тогда я вспомнила, все, чему учила тетя Полина — развернула плечи, подняла подбородок и улыбнулась. 'Улыбка королевы', - так называла тетя Полли умение обаятельно и искренне улыбаться в любых обстоятельствах, особенно во время её балетных классов. Кажется, у меня все получилось, потому что шагнувший было ко мне Рауль ненадолго замер, и с лестницы я спустилась самостоятельно.
К счастью, он молчал — и когда поклонился мне, здороваясь, и когда склонился над моей рукой, неожиданно прикоснувшись к перчатке теплыми губами. Еще большей неожиданностью было услышать от него:
— Мисс Дюбо, не окажете ли Вы мне честь, позволив сопровождать Вас на бал к графине Пентеркост?!
— Да, да, конечно, — машинально ответила я, не особенно задумавшись, потому что обшаривала холл глазами. — А кстати? Где тетушка?
— Они с баронессой отправились к флайбусу, сказали, что подождут нас там.
— Вот как? — Если бы я не воевала с застежкой на бархатной ротонде, которую Сандерс минутой раньше накинул мне на плечи, я бы не заметила, как отразившийся в зеркале Рауль бросил на меня странный взгляд, в котором была досада и облегчение. — Что же, думаю, мы не должны заставлять их ждать.
Рауль молча подставил руку, я также молча положила свою ладонь на рукав его парадного черного фрака, и мы вышли в заботливо распахнутую Сандерсом дверь.
Меня ждал мой первый мейферский бал.
Глава 8
Во дворе, вместо серого, хищного транспорта Рауля, нас, сверкая хромированными деталями и полировкой, поджидал флайбус, который увез меня от СтаПорта. Тогда я была несколько занята, поэтому сейчас я с удовольствием рассматривала ретро-силуэт, от которого веяло спокойствием, достатком и еще чем-то трудноуловимым, что подразумевает под собой слово «респектабельность». В салоне были установлены дополнительные сидения, и тетушка Гасси с баронессой Фредерикой, успевшие устроиться против хода движения, оживленно переговаривались. Рауль помог мне усесться, закрыл дверцу с моей стороны, и, обойдя флайбус, устроился рядом, стараясь не коснуться своим бедром моего. Наверное, будь на мне и моем спутнике столь популярные на Изначальной джинсы, я бы не обратила на это внимание. Нет, мне доводилось ездить на экскурсии на школьных флайбусах, когда на одно сиденье набивалось несколько человек, или валяться в «куче-мале» из многочисленных, приехавших на рождество в поместье родственников разного пола и возраста… Но сейчас тепло его тела, которое я ощущало сквозь тонкую ткань платья, бывшую плохой преградой, казалось чем-то запретным, на грани пристойности.
Я попыталась отвлечься на вид за окном — выходило плохо, так что пришлось прибегнуть к наиболее действенному способу — к самоиронии. «Итак», — думала я, — «вообразим меня героиней очередной книги в мягкой розовой обложке из серии „Крылья бабочки“, название которой вытеснено на корешке золотом. Я — трепетная и невинная девица, ощущающая жар, исходящий от стальных, мускулистых бедер обольстителя. Что полагается чувствовать в такой момент? Неясное томление? Слабость в ногах? Марширующих с развевающимися штандартами победным строем мурашек в парадных мундирах?»