Услышав голос матери, девочка начала кричать ещё громче.
- Отдай!
Макс бережно передал ребенка. Вся нежность, которую дала ему малышка, казалось, улетучилась вместе с ней. Миллионер снова стал холоден и непроницаем.
- Моя хорошая, моя зайка! Что случилось? – разговаривала с ней мать.
Почувствовав тепло родных рук, которые давали чувство безопасности, ребенок начал потихоньку успокаиваться.
- Дядя... – всё ещё шмыгая носом, показала пальцем на только что державшего ее мужчину.
- Он обижал тебя?
Дочка замотала головой.
- Что произошло? – требовательно обратилась к Максу блондинка.
- Ничего, я стоял тут, а в меня, судя по всему, врезался твой... котенок.
Люду разрывало. От гнева, от ненависти, которую она испытывала к этому безжалостному человеку, от копящейся все эти годы внутри нее злости. Котенок!!! Он назвал ее котенком! Не ребенком, а котенком! Животное! Он считает детей за животных! Потому что он сам животное!!! Блондинка сдерживала эмоции из последних сил. Любое слово могло спровоцировать выброс гнева наружу.
- Больше не смей трогать моих детей! – прошипела Люда, развернулась и пошла к диванчику, где сидела Маша.
Макс остался стоять как вкопанный.
Глава 4.
- Завтра у нас выход в свет, - за ужином произнес Петр Петрович.
- В свет? – удивленно заморгала глазами я.
Таинственный незнакомец спас тогда меня и моих детей. От всего. От надвигающегося голода ввиду отсутствия у меня работы, от того, что нас выбросят из съемного жилья за просрочку в оплате, от затянувшейся болезни Саши, в конце концов. Не обошлось для нее без последствий, конечно.
- Да. Друзья прознали, что в моем доме живет женщина с детьми, и жаждут с тобой познакомиться.
- Ты серьезно?
- Абсолютно.
Я считала себя экономкой. Или домработницей. Всё было на мне: уборка, готовка, дети. Стирала машинка, естественно, посуду мыла другая, пылесос помогал с полами. Собственно, работы не так много. Иногда мы заказывали что-то в ресторане, чтобы поужинать всем вместе. Но Петр очень любил домашнюю еду, которую всегда хвалил, и теплые уютные вечера у настоящего камина. Первое время я удивлялась роскоши его дома, но потом привыкла. Двухэтажный особняк в центре Москвы, с огороженной территорией и детской площадкой. Мы практически не виделись с соседями-хозяевами других резиденций в нашем квартале. Комфортно, удобно, надежно. Именно такие чувства я испытывала, когда находилась рядом с Петром. Правда, он всегда искусственно злился, когда я называла его по имени-отчеству. Просил звать просто Петей. Я понимала, что этим он хочет убрать в наших отношениях полосу субординации. И в общем-то не сопротивлялась. Почему бы и нет? Тем более в одном доме живем. За несколько месяцев он стал для меня слишком близок. Настолько близок, что я перестала воспринимать его как, своего рода, работодателя.
Петя всегда помогал с детьми, когда у него было время. С удовольствием водился с ними, гулял на площадке и даже покупал подарки, за которые я всегда чувствовала неловкость. Где-то в подсознании сидело, что вот-вот сейчас - и раз, он предложит переехать из моей личной комнаты к нему в постель. Но время шло и этого не происходило. Уровень моего доверия к нему возрастал.
Иногда я сидела и думала, а что же я испытываю по отношению к этому человеку? Воспринимаю его как старшего заботливого брата? К слову, он всегда давал мне денег на покупку одежды или любых женских принадлежностей. Причем, немалую сумму. Или он стал заменой отца? Или...
- Но я не готова выходить в свет!
- Почему? – Петя удивленно вскинул брови, перестав качаться в кресле-качалке и убрав телефон.