«Сэр, — сказал Сарви, продолжив хлопать крыльями, когда его раздвоенные копыта коснулись земли. — Я везде вас ищу».
— Я искал совета, — проворчал я.
Единорог обернулся и посмотрел через плечо на замок, а потом снова на меня.
«Я подумал о самом худшем, когда не смог вас найти. У меня не было времени выяснить, что происходит, но атака, кажется, прекратилась».
— Ты переживал обо мне? Какой ты заботливый, — сказал я сухо. — Гигант уже всё мне рассказал, правда, слишком поздно. Ханна сбежала.
«Сбежала? — глаза Сарви округлились у него в глазницах. — Как?»
— Точно не знаю. Я знаю только то, что Расмус вернулся за ней, и она ушла по своей воле. Это он создал эту грозу.
«Ох, — сказал Сарви. — Ушла по своей воле?»
Я фыркнул, и чувство унижения сменилось огненно-жидким гневом, который ждал своего часа.
— Когда ты видел её в последний раз?
«Мы были в Крипте. Она стояла у алтаря в ожидании вас».
У меня пересохло в горле, и я попытался сглотнуть.
— Как она выглядела?
«Она выглядела… — начал было Сарви, с осторожностью взглянув на мое лицо. — Красивой. Как королева».
Я так и думал.
— Она не плакала, не сопротивлялась?
Сарви покачал головой.
«Нет, сэр. Кажется, она приняла свою судьбу. Поэтому, когда я услышал, что она ушла по своей воле… вы точно в этом уверены?»
— Я уже ни в чем не уверен, но гигант не может врать.
«Нет, но возможно Расмус что-нибудь ей наврал? Кто знает, что он ей наговорил, чтобы заставить её сбежать».
— Ты пытаешься меня утешить?
«Я пытаюсь заставить вас взять себя в руки, сэр. Я видел, что бывает, когда вы срываетесь».
Он имел в виду Сурму. Как же быстро я убил своего старейшего советника, когда увидел, как он приставал к Ханне. Я ни на секунду об этом не пожалел, но тогда я действовал жестоко и импульсивно. Хотя, возможно, я получил некоторое удовольствие. То чувство, которое я испытал, когда раскрошил хрупкие кости Сурмы между своими пальцами, невозможно описать. Оно было сродни тому чувству, которое я испытывал, находясь внутри Ханны. Но не совсем.
Я сжал и разжал руки, попытавшись снять напряжение, которое заставляло мои вены гудеть. Мои кожаные перчатки хрустнули.
— Ты знал, что Расмус сын дьяволицы?
Если бы Сарви мог приподнять бровь, он бы это сделал.
«Прошу прощения?»
— Лоухи, — практически зарычал я. — Расмус. Эта ходячая морковка — сын Лоухи.