— Как я выгляжу? — спросила королева у Камеристки, рассматривая себя в зеркале.
— Превосходно, Ваше Величество. Красота — определенно ваша сильная сторона, — она легко улыбнулась одними уголками губ, глядя на отражение королевы. У Пеппы снова побежал холодок по спине. Глаза у Камеристки, серые, как дворцовые каменные стены, были бесстрастными. Она будто улыбалась не искренне.
— Славно, — королева прикрыла на пару мгновений глаза. А затем, рассмеявшись, уже весело, словно пребывала в прекраснейшем настроении, добавила, — могу я почитать в одиночестве свой любимый роман? Наслажусь им в последний раз.
— Как пожелаете, — Камеристка присела в изящном книксене. — Стража будет охранять вас снаружи. Также с вами останется одна служанка.
— Не нужно. Пусть все убираются, — она снова села в кресло напротив камина.
— Как прикажете.
Камеристка кивком указала служанкам на дверь.
Выходя из комнаты, Пеппа бросила последний короткий взгляд на девушку. Она была бледна, худа, почти плоская во всех местах, где женщине положено быть круглой и сочной. Губы у неё совсем как бескровные, широкие и полные, но не безобразные. Очень даже притягательные. Такие мужчинам нравятся. Впалые скулы, черные брови, прямой нос. Она была хороша собой. Красива, но до колючего холодна, и вид у неё был строгий. Скучный. Она вышла вслед за ними, затворила массивные двери.
Пеппа отвернулась и последовала за другими служанками. Кто-то сказал про обед. Это было важнее какой-то странной мрачной Камеристки. Про неё она потом расспросит, а заодно и про молодых стражников. Тот, с ямочками на щеках, все-таки был очень даже ничего.
***
Он толкнулся в последний раз, вынул член и помог себе закончить рукой. Отдышался, наслаждаясь негой, разливающейся по телу после оргазма, выпрямился, вытер подолом женского платья семя. Ровно в этот момент двери кабинета распахнулись, и вошла Камеристка. Элиот застегнул штаны, завязал все верёвочки, с лёгкой усмешкой глядя на неё. Хлопнул леди по притягательной попке, за которую, собственно, и взял её в свои игрушки, и велел той убираться.
— Слушаюсь, Ваше Величество, — блондинка поправляла платье, на ходу пытаясь сделать книксен.
— Позвольте? — Камеристка улыбнулась леди Дороте и протянула руки к платью.
Дорота окинула её недоверчивым взглядом, но всё-таки спиной повернулась и позволила поправить корсет. Дурная дворцовая мода! Пока доберёшься до женского тела, кончить успеешь трижды! Но все его любовницы кружили вокруг только в этих платьях. Даже ночные сорочки — и те у них были с парой юбок и панталонами! Элиота раздирал смех. Плевать ему было на эти тряпки. Он хотел их тела. Без одежды. Но леди полагали иначе. Считали, что наряды хоть сколько-то его трогают. Идиотки. Но он ведь и не за мозги держал их рядом. Ругать тут стоило разве что себя.
— Цвет платья прекрасно сочетается с румянцем на ваших щеках, — отвесила заученный комплимент Камеристка. Она так каждой его девке говорила. А те прикусывали губы, чувствуя себя польщёнными до самых недр души. Похвалили их тряпьё перед королём! Элиот едва удержался от язвительной усмешки.