— Вы тоже… — Тувэ едва сдержала стон. Он прикусил кожу под ключицей. — Тоже не должны мне нравиться. Я не должна ради вас делать столько…
Король оторвался от её шеи и посмотрел в глаза.
— Ты была хороша на совете, — он усмехнулся, изучая её лицо глазами. — Так горяча, когда говорила о сражении, о плане, когда была уверена в себе и не мямлила. Так горяча, что хотелось уложить тебя на том столе, взять на той самой карте.
Хрипотца в голосе выдавала его возбуждение. Он в самом деле восхитился ей. В самом деле нестерпимо возжелал. Возжелал воинственную северянку, а не нежную лейхгарскую леди.
Туве уткнулась носом в слегка распахнутый ворот его рубахи. Коснулась губами кожи.
— А как же полное отсутствие манер? — она усмехнулась и потянула зубами шнурок. Рубаха на груди совсем распахнулась.
— Не ешь за столом руками, — он рассмеялся ей в макушку. — Остальному ты постепенно научишься. Уже учишься.
— Значит, я вам нравлюсь?
— Как знать… Как знать, — он поцеловал её в лоб и отстранился. Тувэ удержала руки на его боках.
Ещё чего! Нельзя после всего просто отделаться поцелуем в лоб! Хотя бы губы! Чего ему стоит?
Элиот с усмешкой убрал её руки.
— Остался всего один день. Потерпите, Нер-Рорг Тувэ.
— Признайтесь, вы снимаете напряжение в покоях Фелиции? — она обиженно плюхнулась на софу.
Ну что за мужчина?! Почему всегда останавливался?! Она же хотела! И он точно хотел!
— А вы, оказывается, ревнивица, — Элиот снял со спинки софы камзол, надел его и стал осматривать комнату. — Собираете коллекцию?
Он взглядом указала на руку Тувэ, в которой она сжимала веревку, вытащенную из его рубахи.
Даже и не заметила. Думала на пол бросила, а нет… Сжала в кулаке.
— Фелиции ночи с вами, мне — шнурки с одежды. Лучше так, чем ничего.
Элиот снова тихо рассмеялся.
— Я уже сказал, что для своего спокойствия можете от неё избавиться, — отбирать маленький трофей он не стал. Поправил камзол, стараясь принять как можно более приличный вид. — Так что там с вашими северными традициями?
— Что? — она всё никак не могла стряхнуть чувственную поволоку. Как вообще можно было думать о делах, когда так хотелось… Хотелось того, с кем эти самые дела нужно было вести.
— Что мы будем делать завтра ночью, когда выставим церковников из нашей спальни? — Элиот наклонился к ней, заправил волосы за ухо. — Когда останемся совсем одни? Какие абсолютно неприемлемые для верующего короля вещи мы с вами сделаем?
Он не сводил глаз с её лица. Смотрел сначала в глаза, потом на губы… В животе всё переворачивалось, когда пальцы скользили за ухом, по шее, к ключицам. Он всегда останавливался у самой границы. Никогда не переходил черту. Но даже у этой границы умудрялся довести ее до исступления.
— Мы… — Тувэ выдохнула, прикрыв глаза. Потянулась к нему всем телом. Элиот мягко надавил на её плечи. Пришлось собраться с мыслями. — У нашей семьи две такие вещи. Алтарь предков — предмет семьи отца. Он находится в лесу. Стоит посреди озера, вечно покрытого льдом. И меч первой ведьмы. Оружие, которое мать передает своей дочери. До алтаря не добраться. Так что воспользуемся мечом. Сейчас он принадлежит мне.
— И что дальше? — Элиот сел рядом. Он всё продолжал гладить её шею, уши, играть со светлыми прядями волос.
— Я научу вас древнему колдовству, — тихо произнесла Тувэ, окончательно разомлев от его мягких прикосновений.
— Во мне нет и капли магии. Разве у нас что-то выйдет?
— Я поделюсь с вами теми крохами, что есть у меня.
Тувэ прижалась к его руке щекой. Она хотела бы полностью довериться ему, как верила Ньялу, как верила Иру. Хотела бы поделиться с ним всем, что имела. Он казался таким надежным, сильным. Он бы мог справиться с северянами, мог бы быть Роргом.
Тувэ испугалась собственных мыслей. Она, стало быть, совсем теряла от него голову.