Так Валерка прожил ещё два года. И летом 1973 года Людка после неудачного аборта (а вдовесок из-за проблем с печенью) умерла. В гробу лежала бледно-синюшная, иссохшаяся, и никто не мог сказать, что этой женщине ещё даже не было тридцати. Валерка стоял около гроба матери, держа за руку маленькую Женьку, которая пока ростом не вышла, чтобы увидеть, куда смотрит старший брат. Глаза Валерки были полны слез, но он дал себе слово – он мужик, он плакать не будет. Спешно утер глаза кулачком, и в этот момент его худые, костлявые плечики накрыли две тёплых руки.
- Идём, сынок, идём, Валерочка, – тётя Шура мягко подтолкнула мальчика в сторону от гроба. – Пойдём компотика налью.
Пока Женька держала двумя ручками его компот и вливала в себя смесь сухофруктов, Валерка стеклянными глазами смотрел, как выносят гроб с матерью. На глазах опять невольно наворачивались слезы. Что такое смерть – Валерка не знал. Бабушка, мама… Они просто исчезли из его жизни, но он осознавал – навсегда.
- Как жалко то, – шептала тётя Шура, всхлипывая и утирая платком морщинистые веки, – горе-то, горе…
- Чего ты, Шурка? Небось Людку жалко стало? – мрачно отозвалась другая соседка.
- Какая-никакая, а мать. Деток жалко, сиротки теперь… Что ж с ними то будет? Ох, горе…
Через три дня в общежитие заявились сотрудники в форме, одна из которых с самой радушной из всех улыбок присела на корточки возле Валерки и осторожно положила на его коленки свои ладони.
- Здравствуй. Как тебя зовут?
Валерка поднял на неё карие глаза.
- Валера.
- А я Екатерина Петровна, будем знакомы, – она протянула ему свою ладонь, и Валерка неохотно пожал её. К нему подбежала Женька, заметив незнакомых людей, спряталась за спину брата, но интерес во взгляде не потеряла. – А это твоя сестрёнка?
- Да, Женя.
- Какая красавица, – распевно продолжала Екатерина Петровна. – Валера, теперь вы с сестренкой будете жить в другом доме. Там очень хорошо, много детей, таких же, как и вы. Вам будет весело, вы подружитесь. Согласен?
Конечно, если бы Валерка ответил отказом, это бы ничего не поменяло.
- Как же, “весело”, – буркнул стоявшая в дверях тётя Шура. – Знаю я, как в детдомах у вас весело, все что можно отобьют… Ироды проклятые.
Екатерина Петровна подавилась раздражение, проигнорировала фразу женщины и снова улыбнулась детям.
- Едем, Валера?
Мальчик кротко кивнул.
- Вот и славно. Помоги сестрёнке одеться.
Валерка натянул на Женьку фланелевое платьице, носочки, застегнул босоножки. Последний раз оглядел комнату. Тётя Шура наспех запихивала в узелок остальные детские вещи. Когда Валерка повёл за руку сестру к выходу, тётя Шура кинулась за ним, останавливая, присела на колени, обняла детей и всучила Валерке в руку вещи и горсть конфет. А в кармашек клетчатой рубашонки засунула фотографию Людки.