А теперь она сидела напротив Ясмин и понимала, насколько глупым был ее поступок. Теперь, когда отступила горечь потери, сделалось очевидным, что ей воспользовались, как если бы она была бумажным платочком или ватным диском. Ей промокнули подтекающую зловонной жижей ложь последнего испытания и собирались выкинуть.
— То, что ты совершила — обман, — очень четко и громко сказала Амина.
— Да, — не стала ломаться Ясмин. — А то, что совершила ты — глупость. Душа, знаешь, за глупость надо платить.
Амина беспомощно пожала плечами.
— А ты мне нравилась. Я понимала, какая ты, но все равно сочувствовала.
— Это потому, что мы похожи, — лицо Ясмин дрогнуло и почти сразу снова закаменело. — Наша разность порождена различием миров, в которых мы были рождены.
Сейчас Амина, как никогда понимала, что очень скоро умрет. Где было ее тело все эти два месяца? Лежало овощем в Кащенко с диагнозом «свихнулась, бедная, на фоне утраты» или
поместилось в соседнюю с матерью могилу? Осталось только тело Ясмин и две души, претендующие на него.
— Ты должна понять, это мое тело, моя мать и моя жизнь. Каким бы ни был договор, его нужно соблюдать, потому что за ним смотрят духи рода, и, разумеется, они предпочтут меня.
— Но ты здесь, — тихо возразила Амина. — Духи рода тебя не забрали. Быть может, они не поощряют обман?
— Ты никогда не лгала?
— Я никогда не убивала. Ты ведь собираешься меня убить?
— Ты уже мертва! — крикнула Ясмин. — Возвращайся в могилу и не кради чужую жизнь! Абаль принадлежит мне, он принадлежал мне с самого начала!
Амина вдруг странным образом успокоилась. Ее любимое качество, которое ей тяжело далось, и которое она любила, — в любой сложной ситуации она сосредотачивалась.
— А ты вернёшься и сполна воспользуешься всем, что я заполучила, будучи в твоём теле?
Она не планировала злить Ясмин, ей было действительно интересно. Та смотрела на неё в упор с другого конца стола, и ее глаза блестели вызывающе и нагло. За серыми стёклами ее глаз умирала та испуганная отчаянная девочка, которая когда-то снилась Амине. От сильной, смелой и насмешливой Ясмин осталось только… вот это.
— Точно, я собираюсь воспользоваться всем и всеми, так что спасибо тебе и прощай.
Ясмин с кошачьей грацией вспрыгнула на стол и неспешно шагнула к ней по чёрной глади столешницы. С ее лица ушла та неприятная усмешка, и оно стало сосредоточенным и холодным. Ясмин побежала, а после прыгнула с ловкостью и мощью Джульбарса, и Амина опрокинулась под ее весом вместе со стулом. Перекатилась вбок и почти сразу почувствовала тяжесть тела Ясмин, настигшей ее. На горле сомкнулись горячие руки.
— Прекрати, — выдавила Амина.
Каким-то парадоксальным образом она не чувствовала давления, только тошноту и нарастающую головную боль, бьющую набатом в левый висок. Физически она уступала Ясмин безоговорочно, поэтому все на что ее хватало, это слабо извиваться и взбрыкивать неудобными и бесполезными каблуками. Всю жизнь она сидела на интеллектуальной работе и пренебрегала фитнесом, а вот и ответочка прилетела. Упирайся теперь шпильками в затертый линолеум, пошедший барханами от преклонного возраста.
— Это же посмертие, — вдруг сказал ей кто-то в самое ухо. — Внутри своего посмертия ты практически всесильна, внутри не существует никакого влияния, кроме твоего собственного.