Откуда он вообще взял мысль, что шаг навстречу ее любви, все решит? Она позволяла ему будить себя среди ночи, целовать, касаться, вертеть, как куклу. Любила и не верила ему ни одной секунды.
А Хрисанфу верила, тот спросить не успел, как она ему все выложила про Файона. Мысль о том, что Ясмин искала защиты не у него, что вообще искала защиты, вдруг стала темной и густой, как смола. Забилась в горло застарелой кровью и не смогла найти выхода. Темнота затопила голову. Горячая жаркая ярость охватила грудь, как пламя охватывает сухое полено. Его власть все ещё не превосходит власть Файона, но тот расплатится за каждую секунду боли Ясмин.
И эти слухи, в которых Файон выступал в роли мерзавца, третирующего бедную сиротку, а в роли бедной сиротки сама Ясмин. Нетривиальный подход к битве умов. Абаль, все ещё греясь о непогасшую ярость, глухо рассмеялся. Ясмин подходила ему идеально.
Он не отдаст ее Хрисанфу, он не отдаст ее Верну, на растерзание своему отцу или Совету. Он не отдаст ее никому.
Глава 8
Дни пролетели незаметно. Ясмин выписали с предписанием тренироваться осторожно, а ходить, как стеклянной, поскольку врачи не боги. Слухи о Файоне витали в воздухе, как цветочный аромат — ощутимый явственно, но неуловимый. Самым странным было то, что он до сих пор не дал обратной реакции. Это беспокоило. Иногда Ясмин перебирала воспоминания, связанные с ним, и боялась, что недооценила мастера Файона.
Вечерами приходил Хрисанф или Абаль. Самым забавным было то, что они ни разу не столкнулись и не пришли вместе.
Хрисанф все время нудел про здоровье, учеников и пытался контролировать график ее тренировок. С Абалем было проще.
Сложнее.
Было чувство, как на качелях в детстве. Сердце от одного взгляда на него падает в живот и замирает, таится, как кролик в зарослях. От одного взгляда на самоуверенное, изящной лепки лицо, на крепкие красивые руки немеет горло. Ясмин не верит, что он полностью ее. Ясмин не верит, что он ее хоть сколько-нибудь. Не верила, что это продлиться долго. Может, месяц, два. Максимум полгода. Но взгляд следовал за Абалем магнитом, влюблённым в сталь, пока она приучала себя к неизбежному расставанию.
— Ты держишь меня за руку, — тихо упрекнула она.
Они прогуливались по саду у всех на виду и повышали популярность дневных моционов.
Во всяком случае народу высыпало на полуденный солнцепёк немеряно. Они прогуливались, и с Абалем постоянно здоровались, перекидывались новостями, просили представить спутницу. Ее в смысле. Можно подумать, до этого дня ее не существовало.
Абаль коротким кивком приветствовал очередного знакомца, а после наклонившись шепнул:
— Неправда, это ты держишь меня за руку.
Ясмин попыталась пошевелить пальцами, но вырваться из хватки не удалось.
— Это знак помолвки! Что о нас подумают?
— Пусть думают.
Глаза у него таинственно мерцали, переливаясь от ночной синевы к полной черноте. Она ни у кого не видела таких странных глаз. Таких… притягательных? Странных? Просто странных.
— У тебя очень странные глаза, — не удержавшись сказала она.
— Странные?
Абаль выглядел удивленным и почему-то настороженным. Она сказала что-то не то?
— Я все время думала, что они чёрные, — попыталась объяснить Ясмин. — Но иногда словно не совсем чёрные.