— Поцелуй меня, Рома…
Торжество в глазах, теплая, широкая ладонь, зарывшаяся в волосы. Довольный рокот на выдохе:
— Даааа. Хорошая, послушная девочка…
И губы на губах, теплые, мягкие, нежные, но в то же время требовательные. У него вкус степных трав, горьковатый, пряный, уносящий в небо: полынь и чабрец. Простор и свобода. Ощущение полёта. Голова кружится, не хватает дыхания, настигает чувство бархатного опьянения. А ему всё мало. Целуется, как безумный, словно в последний раз. Дышит тяжело, отрывается нехотя. Долго смотрит в глаза, изучает, препарирует. Потом, вдруг, вспоминает.
— Спасибо, молодой человек. Извините, забылся немного.
Забирает у обалдевшего парня камеру, вешает на плечо. Хватает Ксению на руки, начинает кружить и хохотать, как мальчишка. Глаза горят. Ощущение какого-то щенячьего восторга передается и ей. Как будто не взрослые мужчина и женщина, а неразумные дети, звонко смеясь, бегут по парку. Безумие. Сумасшествие. Гремучая смесь дофамина, серотонина и окситоцина в крови у обоих. Рука в руке, сплетённые пальцы, утонувшие друг в друге взгляды.
— Ксюша, ты у меня самая лучшая. Запомни это…
19. Роман. Вопрос доверия
У неё вкус морозной ягоды, чуть терпкий, игристый и пьянящий. Наглухо сносящий крышу. Лёд и пламень одновременно. Ежевика, имбирь, мята и прохлада лесной чащи. Темные воды бездонного озера, покрытого толстой коркой льда, несмотря на летнюю жару. А на дне плещется магма и раскалённая лава — скрытая от чужих глаз реальная сущность снежной королевы.
И ты пытаешься достать всё это, вытащить на поверхность, показать миру. А прежде всего — ей самой. Потому, что спряталась в свой прочный ледяной панцирь и думает там отсидеться. Нет, милая, не получится. Роман Литвин уже видел тебя другой.
Зачем-то создала вокруг себя морозную броню, пробиться сквозь которую почти невозможно. Боится чего-то, стесняется, отгораживается, не доверяет. Но когда оттаивает хотя бы немного — превращается в бескрайний океан. Ныряешь, плывешь в прозрачной тишине, пытаешься осмотреться и теряешься. Где дно, где поверхность — уже не важно. Затягивает, уносит, кружит в безумном водовороте эмоций.
Воздуха не хватает, дыхание на нуле, а выныривать нет желания. Хочется выпить её до дна, жадно, нетерпеливо и свалиться на месте в пьяном угаре.
Литвин, ты ли это? Куда делся эгоистичный циник, без жалости разбивший не один десяток сердец? На его месте теперь вор, мошенник, хитростью выманивающий из одной-единственной женщины хоть какие-то проявления чувств. Жаждущий подобрать к ней ключик, нащупать ниточку, связующее звено, делающее людей единым целым… И этот поцелуй — не просто физика. Слова, вырванные почти шантажом ей тяжело дались. Но всё-таки она произнесла их. И это бесценно.
А потом — взрыв. Фейерверк какого-то детского восторга… Обоюдное помешательство. Не скучные взрослые люди, а два школьника, прекрасные в своей безбашенности. И ты всегда хотел бы видеть её такой: беззаботной, искренней и… счастливой? Да, наверное это так называется…
— Ксюша, ты у меня самая лучшая. Запомни это…
***И вновь жёлтый круг фонаря у её подъезда. Туча мотыльков-однодневок, бестолково вьющихся в свете лампы, стрекотание сверчков. Запах цветущей липы и её волос…
— Спасибо за вечер, Ксеня. Для меня он был очень важен.
Ореховые глаза светились теплом:
— Это тебе спасибо, Рома. Я не думала, что ты такой…
— Какой?
— В двух словах не опишешь… В общем, ты замечательный…
Роман скромно пожал плечами:
— Это была демо-версия увлечённого тобой идиота.
— То есть где-то существует лицензионная?
Мужчина подошёл ближе, внимательно посмотрел в глаза и многозначительно проговорил:
— Она тоже твоя. Просто постарайся немного больше мне доверять. И почаще говорить со мной. Не нравится — просто скажи. Нравится — тоже.
Ксения сверкнула золотистым взглядом и произнесла:
— Хорошо, договорились. Но я хочу взамен то же самое. Ты бы смог мне довериться?
— Да.
— Уверен?
— Абсолютно.