— Жаль… — посочувствовала собеседнику девушка, — а я здесь родилась и выросла.
— Этот город пугает меня, — признался молодой человек, — Он очень сильно изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз.
— Москва меняется постоянно, — согласилась с ним собеседница, — бывает, уедешь куда-нибудь на весь отпуск, приезжаешь и чувствуешь, что город поменялся.
— Вы любите путешествовать? — поинтересовался Вениамин.
— Да, — мечтательно вздохнула девушка, — во мне живёт дух странствий и приключений.
— Я тоже не против странствий, — задумчиво проговорил граф, — но как-то не довелось…Знаете, я часто слышал про озеро Байкал. Должно быть там изумительно. Где бы я хотел побывать, так это там.
— Так купите туристическую путёвку и езжайте, — предложила Кристина, — это же проще простого. Были бы деньги.
Дождь начал ослабевать, но стало холодно. Неприятная сырость заползала под одежду. Кристина поёжилась. Она была одета в лёгкий сарафан, так как все эти дни стояла страшная жара и ей в голову не пришло, что сегодня это может закончиться. Вениамин, уловив чутким слухом дрожь, сотрясающую девушку, снял с себя тёмную кофту и протянул её Кристине.
— Что вы! Не стоит, — смутилась она, увидев обнажённый торс нового знакомого, — вы же сами замёрзнете.
— Я настаиваю, — ответил Вениамин, — обо мне можете не беспокоиться, я не замёрзну. Я давно уже замёрз.
Кристина покосилась его полуобнажённое неестественно бледное тело, но надеть кофту всё же согласилась, больше из вежливости, чтобы не огорчать своего заступника.
— Похоже, мы можем продолжить путь, — сообщила она, выставив руку из-под крыши беседки.
— Я готов, — ответил Вениамин и приятно улыбнулся.
Они пустились по дороге, обходя и перепрыгивая лужи.
— Вот и пришли, — указала Кристина на зелёный подъезд девятиэтажки, — благодарю вас за заступничество.
Она протянула Вениамину его кофту.
— Я счастлив помочь столь очаровательной барышне. Надеюсь, мы ещё свидимся.
— О, это просто. Заходите в кафе на берегу, я там работаю, — предложила Кристина.
— Непременно загляну, — пообещал Вениамин.
Девушка, махнув ему на прощание рукой, скрылась за металлической дверью. Вениамин ещё долго оставался стоять на месте, разглядывая высоченный дом с окнами-глазницами. Вновь пошёл дождь, а граф всё стоял неподвижно, как древнее изваяние. На лицо его падали крупные капли, но он не замечал этого, а всё глядел на жёлтые уютные окна. Потом граф поднёс кофту к своему носу и сделал глубокий вдох, будто старался впитать в себя запах девушки, оставшийся на его одежде. Его голубые глаза сверкнули красным огнём, а бледное лицо исказила судорога.
Глава 4. Болезнь
17 век. Окрестности Москвы. Поместье графов Вороновых.
— Дочь моя, меня беспокоит твоё самочувствие, — обратился к красивой молодой девушке граф Василий Воронов, — не больна ли ты? Или же наконец влюбилась?
— Не говорите глупости, отец, — вздохнула Агата, — я в полном здравии.
Девица ещё держалась при отце, но когда тот вышел из её покоев, обессиленно опустилась в кресло и застонала.
— Барышня, что с вами? — ринулась к ней служанка.
— Ах, Авдотья, тяжко мне что-то ныне.
— Не сказать ли батеньке? — забеспокоилась Авдотья.
— Нет! — резко ответила молодая графиня, — не надо пужать батеньку. Завтра я буду в здравии.
Но на следующий день Агата не смогла встать с постели. В доме поднялся переполох. Граф пригласил лучших лекарей из города. Доктора, обследовав больную, не смогли установить причину столь худого положения дел. Тогда Василий Воронов обратился к своему другу, который весьма прославился, как отличный врач. Через несколько дней известный лекарь Кальковский прибыл в поместье графа и длительно наблюдал за его больной дочерью.
— Скажи! Скажи мне, что с Агатой! — умолял товарища граф, когда они остались наедине. Кальковский, пряча глаза, отвечал что-то невнятное. Тогда граф потребовал ответа более жёстко:
— Я обратился к тебе, аки к другу. Поступи же со мною, аки друг, скажи мне правду!
— Хорошо, — поднял на него глаза доктор Кальковский, — твоя дочь умирает от редкого недуга.