Маринетт тоже неправильная. Слишком гротескная и обнадеживающая.
— Мне нужна твоя помощь, — его шепот настолько тихий, что Маринетт его распознает чисто интуитивно.
— В чем? — испуганно интересуется она, натягивая тунику по самые пальцы.
— Тебе понравится, — с улыбкой отвечает Нуар, проводя ладонью вдоль выступающей линии позвоночника на ее спине. — Поможешь мне сжечь одно здание?
— Что, прямо сейчас? — восклицает Маринетт, как-то безумно улыбаясь.
— Нет, сначала нужно подобрать тебе наряд. Черный подойдет.
Маринетт вытягивает из своего шкафа черные лосины и тунику с капюшоном, кидает на кровать. Нуар с хитрой улыбкой протягивает ей черную в мелкий красный горошек маску надевает на нее, убирая в сторону иссиня-черные распущенные волосы.
— Добро пожаловать в общество будущих самоубийц, эм-м… Ледибаг, — на ходу придумывает имя он, а Дюпэн-Чэн тихо, воистину хрустально смеется. Ее практически детский смех отскакивает от стен и мириадами колокольчиков переливчато звенит в воздухе.
— Божья Коровка? Серьезно?
— Как никогда, — Ша Нуар дико ухмыляется. Безумец. — Мне нужно тебе кое-что показать, — говорит он.
Маринетт словно бы и не удивляется, когда Кот снимает свою латексную маску, теперь смотря на нее глазами тихого и молчаливого одноклассника.
— Прекрасно, Адриан. А теперь натягивай маску обратно и отворачивайся к стене — мне нужно переодеться.
Ша Нуар остается доволен ее реакцией, Дюпэн-Чэн — счастлива.
*
Маринетт откусывает маленький кусочек от яблока, запивая его молоком. Отец, хмурясь, читает газету. Когда Дюпэн-Чэн хватает свой привычный рюкзак и целует маму в щеку, он отрывается от чтения и с беспокойством оглядывает слишком худую дочь.
— Будь осторожна по дороге в школу.
— Что случилось? — удивляется Маринетт, мысленно сияя от счастья.
— У нашего неуловимого поджигателя появился такой же неуловимый сообщник.
Маринетт поправляет рюкзак и спешно целует отца в обе щеки.
— Не переживай за меня, пап.
Алья впервые встречает ее у ворот коллежа не с извечным вопросом «Что ты ела сегодня на завтрак?», а с улыбкой и приятным удивлением — у Маринетт нет новых порезов.
Зато у Дюпэн-Чэн улыбка во все тридцать два и бережно хранящиеся дома черно-алая маска, три литра спирта и спички в нижнем ящике стола, запертом на замок.
На улице льет весенний дождь, где-то в центре города полицейские рассматривают сгоревшее дотла старое здание на предмет улик, а потенциальные преступники внимают словам учителя на уроке в коллеже Франсуа Дюпон, изредка переглядываясь и улыбаясь друг другу.
У Маринетт Дюпэн-Чэн впервые появляются аппетит и желание жить. Чудеса, не иначе.
*
Адриан внимательно наблюдает за своей одноклассницей-тире-сообщницей и грустно улыбается.
Он уже привык терять близких людей, но Маринетт Дюпэн-Чэн сама по себе разрушает все стереотипы. Адриан Агрест до одури боится ее потерять, при этом отдаленной частью сознания понимая — ее смерть неизбежна. Он, кажется, немножко влюбляется ежесекундно в девушку с вечными проблемами и шрамами на запястьях.
Ее безумный смех до сих пор отдается у него в ушах. Она смеялась, когда поливала спиртом кирпичное строение, когда битой выбивала из него стекла, когда стояла рядом с Агрестом, а за спиной полыхало адское пламя.
Возможно, она слегка двинутая на всю голову.
И Адриан никогда не казался себе нормальным.
А теперь в его списке желаний появляется еще одно, приписанное мелко и незаметно.
«Поцеловать Маринетт Дюпэн-Чэн и вытащить ее из гребаного дерьма, в котором она погрязла».
Красивое желание. Красивое, как выпирающие кости и алые порезы на белоснежной коже.
Красивое, как сама смерть.
Комментарий к Вторая спичка